Стая

Мох мягко и бесшумно пружинил под ногами, Граев шел неторопливо, внимательно присматриваясь и прислушиваясь… Пока ничего тревожного.

Хотя, конечно, он свои таланты лесного следопыта не переоценивал. Так уж получилось, что невидимые миру войны, в которых довелось участвовать Граеву, проходили в основном среди домов, среди асфальта и бетона…

Похоже, сглазил… Едва он успел подумать про свой недостаток опыта в операциях, проводимых в «зеленке», как сзади прозвучал негромкий окрик:

– Стоять! Руки!

Приглушающий шаги моховой ковер сослужил сегодня службу не только Граеву…

Он не стал совершать резких движений, послушно поднял руки, – в одной палка, в другой корзинка. Почему бы, в конце концов, мирному грибнику и не оказаться невзначай в этом березнячке? Под колючей проволокой не проползал, запрещающих табличек не видел… В корзине, пущего правдоподобия ради, даже лежат несколько сыроежек и пара подберезовиков.

– Палку и корзину – на землю! – скомандовал голос.

Судя по звуку, стоит человек прямо за спиной, метрах в семи или восьми – и приближаться не намерен. Пока не намерен, во всяком случае…

Граев разжал пальцы. Грибы выкатились из упавшей набок корзинки. Ну и что дальше? Проверка документов на месте, и – катись, мол, отсюда подальше? Или предстоит прогулка к начальнику караула? Вот это, пожалуй, уже лишнее. Со здешним начальством, пусть и невеликого ранга, сталкиваться совсем ни к чему. Может ведь получиться так, что начкар знает словесный портрет Граева, а то даже имеет фотографию…

– Повернись!

Граев повернулся. Да уж, на заступившего на пост солдатика-первогодка задержавший его человек никоим образом не походил, на вид ему было лет тридцать. На лицо нанесены темные маскировочные полосы, столь любимые авторами и героями боевиков, но тем не менее весьма полезные и в реальной жизни. Высокие шнурованные ботинки, камуфляж… Шлем – американского образца, кевларовый, тоже в камуфляжном чехле. Тактический жилет типа «Рысь» – который в просторечии одни именуют «разгрузкой», другие – «лифчиком»… В руках – АКСУ, уставившийся на Граева толстым и коротким цилиндром прибора бесшумной стрельбы.

Затем автомат опустился.

– Ну что… – начал часовой почти даже дружелюбно, и вдруг осекся, выдохнул изумленно:

– Танцор…

Дальнейшее произошло мгновенно: ствол АКСУ метнулся вверх, Граев метнулся в сторону. Короткая, на три патрона, автоматный очередь, за ней одиночный хлопок – выстрел из пистолета с глушителем.

И всё закончилось.

Часовой лежал на мху. На груди, справа, – ниже ключицы и чуть левее лямки жилета – расползалось кровавое пятно… Граев оказался рядом, подобрал выпавший АКСУ, первым делом прислушался. Глушитель граевской «беретты» сработал идеально, а вот ПБС, хоть именуется прибором бесшумной стрельбы, однако звук до конца не глушит, лишь снижает до определенного, достаточно громкого, предела. Но ветер дует с объекта, Граев недаром подходил с этого направления, и расстояние до ограды – метров сто пятьдесят, а то и все двести… Похоже, не услышали… По крайней мере, никаких признаков тревоги нет.

Лишь потом Граев всмотрелся в лицо человека, непонятно отчего назвавшего его старым боевым прозвищем… И увидел то, что поначалу не сумел разглядеть под полосами грима. Старый знакомый по первой чеченской… Вася… Вася… черт, какая же у него фамилия… Граев так и не вспомнил, в памяти всплыла лишь кличка: Водолаз.

Вот как случается в жизни… Семь лет назад стояли в одном строю, теперь оказались по разные стороны баррикады. И старый знакомец собирался валить Граева всерьез, без предупредительных выстрелов, без стрельбы по конечностям.

Глаза у Водолаза закрыты, дышит тяжело, с присвистом-клокотанием, на губах показалась кровь… Не бутафорит, в самом деле потерял сознание – девятимиллиметровая полуоболочечная пуля почти в упор, тут уж не до притворства…