Стая

Пальцы цепляются за неровности опоры моста. Пальцы сдирают клочья тины и прилипшие к железобетону ракушки – с опоры. Пальцы сдирают ногти – с себя. Тело ползет вверх, к воздуху. Очень медленно ползет.

Над задранным лицом колеблется сверкающее зеркало поверхности – совсем близкое и бесконечно далекое…

Мозг умирает болезненно.

Легкие ультимативно требуют широко распахнуть рот и наполнить их, легкие, хоть чем-то, хоть чистой речной водой – лишь бы исчезли рвущие изнутри грудь безжалостные когти.

Три метра растянулись в три жизни – в три наполненных муками жизни. В три пути на Голгофу… Но все и всегда кончается – так или иначе.

Губы уже готовы порвать сверкающую пленку, порвать и захлебнуться долгожданным воздухом, но под пальцами отдираются от бетона сразу две ракушки – одновременно. Или ломаются сразу два ногтя – тоже одновременно.

Макс съезжает на полметра вниз…

А на самом деле гораздо глубже – от жизни к смерти. Мозг готов признать поражение и вплотную заняться строительством загробного бытия. Но… Шайка, оцинкованная банная шайка, заполненная цементом, – во что-то упирается… Неровность бетона? Металлическое ушко, за которое стропили к крану конструкцию?

Какая разница, мозгу плевать на анализ ситуации. Он отдает ногам приказ, последний осмысленный приказ. Ноги сгибаются и выстреливают вверх – к жизни.

Воздух…

ВОЗДУХ!!!

Макс жадно пьет его. Легкие воют от счастья – как у курильщика, решившего после нескольких бесконечных дней воздержания, что рак легких то ли будет, то ли нет – но едва ли он доставит большие мучения, чем попытка от него избавиться…

Максу совершенно наплевать на плеск, с которым вынырнула его голова, и на то, что свист втягиваемого воздуха слышен не только наверху и не только Джазмену с Гошей. Плеск наверняка слышала вся округа, и весь район, и вся область. А звук, с каким воздух рванул в истосковавшиеся легкие, легко пролетел сто двадцать километров и разбудил дремлющий на рассвете город трех революций…

На самом деле все было не так.

Негромкий всплеск и жадное дыхание заглушила вода, шумно обтекавшая быки моста. Голову Макса, прижавшуюся к опоре, из проема заметить было невозможно…

На воду что-то упало. Он присмотрелся – две белые гвоздики уплывали вниз по течению. Потом звук автомобильного мотора пробился сквозь журчание – Джазмен уезжал с моста.

3.

Ничего подозрительного в жилище Макса не обнаружилось.

Ни беспорядка, ни раскиданных вещей, ни брошенной второпях трапезы. Следов каких-либо силовых акций тоже не наблюдалось. Знакомые Граеву вещи стояли на своих местах, добавились некоторые новые. Например, старая «Радуга» сменилась видеодвойкой, на крохотной кухоньке появилась микроволновка…

Никаких оставленных записок, способных объяснить, куда подевался хозяин, Танцор не обнаружил. Автоответчиком за эти годы Макс не обзавелся. Тупик.