Левая нога уперлась в край второй полки, освободила себе место. Он подтянулся на руках. Правая нога зацепилась за третью полку, раздвинула книги, и он продолжал подниматься — четвертая полка, пятая, шестая, — ощупывая темные библиотечные небеса, сжимая пальцами доски, карабкаясь все выше вверх и перелистывая мрак, точно мальчики лежали в нем, как закладки среди книг.
Правая рука — роскошный тарантул в гирляндах роз — сбросила в кромешную пропасть внизу книгу о Байёском гобелене. Казалось, целая вечность прошла, прежде чем книга ударилась об пол и дивные руины гобелена рассыпались лавиной золотых, серебряных и небесно-синих нитей.
Дотянувшись до девятой полки, левая рука сопящего, кряхтящего мистера Мрака встретила пустоту — никаких книг.
— Мальчики, вы здесь, на Эвересте?
Тишина. Если не считать тихие всхлипы где-то вблизи.
— Холодно? Холоднее? Совсем холодно?
Глаза Человека с картинками поднялись вровень с одиннадцатой полкой.
Меньше чем в десяти сантиметрах от них лежал лицом вниз, недвижимо, словно труп, Джим Найтшейд.
На следующей полке катакомбы с дрожащими на глазах каплями слез лежал Вильям Хэлоуэй.
— Порядок, — сказал мистер Мрак.
Протянул руку и погладил Вилла по голове.
— Привет, — сказал он.
Глава сорок третья
Всплывающая перед глазами ладонь напомнила Виллу восходящую луну.
С ладони на него смотрел его собственный ярко-синий портрет.
Джим тоже увидел перед собой руку.
С ее ладони на него смотрел его портрет.
Рука с портретом Вилла схватила Вилла.
Рука с портретом Джима схватила Джима.
Крики и вопли.