– Нет. – Она покачала головой. – Я не хочу возвращаться домой.
– Ты не можешь оставаться здесь, я тебе не позволю. Думаю, тебе надо основательно отдохнуть. – Он вытащил зажигалку. – Можешь пожить у меня. – Поймав ее взгляд, он в упор посмотрел на нее. – В отдельной комнате. О"кей?
Улыбнувшись, Алекс кивнула, сморщившись от дыма его едкого табака, встала и положила рукопись Стенли Хилла на стол секретарши, на то же место, откуда взяла.
– Я и не знала, что ученые пишут еще и стихи, – сказала она, возвращаясь в свой кабинет. – Ты мне позволишь когда-нибудь взглянуть на них?
– Посмотрим, – загадочно ухмыльнулся он.
После первой порции виски она почувствовала себя куда лучше и, подтянув колени, уселась на толстом ковре перед пылающим камином. Все стены были заставлены книгами, любимые, зачитанные книги от пола до потолка. Все было отделано деревом и кожей; стены в прекрасных деревянных панелях; надежная деревянная мебель, старая, но прочная, толково отремонтированная – большие глубокие кожаные кресла и массивный диван, тоже обтянутый кожей.
– Не понимаю. Почему ты так решительно против?
– Да чушь все это, сплошные глупости. Мы умираем и исчезаем. – Он внезапно с силой свел ладони; звук хлопка заставил ее вздрогнуть, а бультерьер, гавкнув, подскочил к нему.
– Как ты можешь так говорить?
– Да знаю я это; это доказано. Спокойнее, мальчик, спокойнее! Боже милостивый, ты же образованная женщина, не можешь же ты все еще верить в Бога! Дарвин доказал, что все обошлось без вмешательства Святого Духа. – Он выпустил густой клуб дыма, и сухие резкие черты его лица на мгновение расплылись, окутанные дымным облаком.
У него демоническая, сатанинская внешность, подумала она и поежилась, почувствовав мгновенное недоверие.
– Если бы мы были наполовину эфирные существа, а наполовину телесные создания, мы бы еще имели свободу воли, девочка. Но ее у нас нет; все мы пленники своих генов; все дело в ДНК, в компьютерной программе генов человека, доставшихся от матери и отца: и цвет глаз, и форма задницы.
Улыбнувшись, она снова расслабилась.
– У нас есть свобода воли, Филип.
– Чушь. И у тебя, и у меня свободы воли не больше, чем у этой собаки, у Блэка.
– А я-то думала, что у собаки есть свобода воли, разве не так?
Мейн ткнул в собаку пальцем:
– Блэк душит кошек; если он не на поводке и видит кошку, он убивает ее. Это заложено в его генах, и он ничего не может сделать, не может остановиться.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты видела, каким послушным он был в твоем кабинете? Я приказал ему, и он подчинился. Он подчиняется мне во всем, если речь не идет о кошках; но стоит ему увидеть кошку – он душит ее.