– Слишком большая нагрузка, такое руководство да еще книга о происхождении жизни.
– Не говоря уже о поэзии.
Алекс почувствовала, как Филип внезапно напрягся и бросил взгляд за ее плечо.
– Все в порядке? – Она поймала себя на том, что тоже поворачивается – ею овладевало беспокойство, Филип нахмурился – ему было явно не по себе. Она слушала музыку и молчала. Постепенно он расслабился и, поставив чашку, мягко положил руку ей на плечо. Алекс слегка откинулась назад, нежно прильнула к нему, ощущая какое-то странное чувство неловкости. Она поежилась.
– Это «Фигаро»?
– Да. Отдельные партии, Моцарт такой разный…
Ей хотелось говорить, спорить, лишь бы слышать его голос, лишь бы избавиться от непонятного страха, захлестнувшего ее. Сегодня к вечеру те воскресные кошмары снова вернутся, подумала она.
– Ты все молчишь.
Он вскинул брови.
– Пенни за каждую твою мысль.
– На этом не разбогатеешь: как мой литературный агент, ты должна была бы это знать.
Она рассмеялась и замолчала, слушая музыку. Рассыпался в трелях французский рожок – вот типичный Моцарт, веселый и стремительный. Невольно она стала отстукивать ногой ритм, чувствуя, как в такт музыке подрагивают пальцы Мейна у нее на плече.
– О господи, – вздохнула она, – ну почему все это должно было случиться, ну почему?
– Гм…
– Так ты объясняешь происхождение жизни?
– Что?
– Гм, – передразнила она его.
Алекс почувствовала, как он наклонился вперед, услышала звяканье поставленной на стол чашечки.
– Ты оправишься, старушка; только для этого потребуется время, много времени. Хотел бы я дождаться, когда это произойдет.
У нее появилось импульсивное желание сказать ему: «Ты дождешься!», неожиданно ее охватило странное волнение, и она почувствовала прилив бодрости. Алекс сделала глоток кофе.