Реликт,

Уотерс стоял в прохладном, залитом неоновым светом компьютерном зале, плечо его ныло от тяжёлого дробовика. Такого скучного задания у него ещё не было. Глянул на хмыря — он сразу мысленно окрестил его так, — выстукивающего что-то на компьютере. Всё долбит, долбит, и так уже несколько часов. И потягивает кока-колу. Уотерс потряс головой. Пожалуй, утром первым делом надо попроситься у д’Агосты в другое место. Здесь с ума можно сойти.

Хмырь поскрёб в затылке и потянулся.

— Долго время тянется, — пожаловался он Уотерсу.

— Угу, — буркнул тот.

— Я почти закончил. Сказать вам, на что способна эта программа, — не поверите.

— Может быть, — равнодушно ответил Уотерс. Взглянул на часы. Ещё три часа до конца смены.

— Смотрите.

Хмырь нажал кнопку. Уотерс подошёл чуть поближе к экрану. Вгляделся в него. Сплошная писанина, бессмыслица, которая, видно, и называется программой.

На экране появилось изображение жука. Сначала жук был неподвижен. Потом расправил зелёные ножки и стал расхаживать по надписям. Затем появился ещё один. Жуки заметили друг друга и сблизились. Стали заниматься любовью.

Уотерс поглядел на хмыря.

— Это ещё что такое?

— Смотрите, смотрите, — сказал хмырь. Вскоре родились четыре жука и стали заниматься любовью. По прошествии недолгого времени экран заполнился жуками. Потом они принялись есть буквы. Минуты через две на экране не осталось ни единого слова, по нему разгуливали только жуки. Потом они начали поедать друг друга. И экран быстро опустел.

— Забавно, правда? — спросил хмырь.

— Да, — ответил Уотерс. И спросил, помолчав: — А что эта программа делает?

— Это просто… — Хмырь как будто немного смутился. — Просто забавная игрушка, и всё. Ничего не делает.

— И долго вы писали её?

— Две недели, — с гордостью ответил хмырь, втягивая воздух сквозь зубы. — Не в рабочее время, разумеется.

Он снова повернулся к компьютеру, забарабанил по клавишам. Уотерс привалился к стене неподалёку от двери. Сверху доносилась музыка танцевального оркестра, стук ударника, перебор струн контрабаса, завывание саксофонов. Уотерсу казалось, что слышится даже шарканье множества ног. А он торчит здесь, в этой психиатрической палате, всё его общество — стучащий по клавишам хмырь. Единственное развлечение — это когда хмырь встаёт за очередной банкой кока-колы.

И вдруг из энергоблока донёсся какой-то шум.

— Слышите? — спросил Уотерс.