– Кажется, Моцарт, – сообщил Павел.
– А теперь? – Он вновь надавил на кнопку.
– Beatles «Yesterday».
– Разбираешься, – одобрительно произнес Никифор. Потом прислушался. – Кажется, никого. – Он вновь извлек связку. – Тут, конечно, замочек похитрее будет, но тоже ничего особенного.
На открытие двери потребовалось десять минут. Квартира встретила их напряженной тишиной и затхловатым запашком гнили.
– Не живет никто, – уверенно произнес Бурышкин. – Чуете, воняет. Катя, есть тут нежить?
– Пусто, – равнодушно заметила шаманка.
– Ну и отлично. – Бурышкин, посветив по стенам, нашел выключатель и зажег бра в прихожей. – Богато, – оглядевшись, произнес он.
– Свет могут с улицы увидеть, – тревожно заметил Павел.
– Да кто? Все вокруг без задних ног дрыхнут. Давайте сначала оглядимся. – Он прошел на кухню и тоже зажег свет. Открыл дверцу холодильника.
– Ага, вот она, пресловутая текила. – Никифор достал полупустую бутылку. – И червяк плавает. Все как полагается. – Он отвернул пробку, понюхал… – Запах вполне нормальный. Будешь?
Павел отрицательно замотал головой.
– И я не буду. Сначала дело… Идем дальше. Где произошло преступление? Ага, конечно же, в спальне. – Бурышкин с интересом осмотрелся. Особенно его заинтересовала кровать. Он одобрительно цокал языком, оценивая ее размеры, массивность и качество отделки.
– Так-так; значит, здесь он ее и зарезал. Очень мило. Вот и многочисленные следы засохшей крови. И на этом самом ложе вы предавались любви с покойницей?
– Не уверен: предавался или нет, но спал на нем, это точно, – смущенно ответил Павел.
– Что, Катя, может, попробуешь?
– А кого звать будем?
– Этих, которые вместе с ним приходили.
Шаманка задумалась.
– А если я с ними не справлюсь? – наконец неуверенно произнесла она.