Павел ходил по комнате и глазел по сторонам. В полумраке древние вещи, наполнявшие помещение, казалось, жили собственной жизнью. Молодому человеку чудились еле слышные голоса. Шкура белого медведя жаловалась на свое унылое существование, а мушкет, напротив, молодцевато высвистывал позабытый военный маршик.
«А правда, – меланхолично подумал Павел, – чего это я всполошился?»
– Где ваша Катя? – спросил он у хозяина.
– Катя-то? – Бурышкин оторвался от чтения и, сверкнув окулярами, воззрился на гостя. – Да на кухне сидит. А что, нужно позвать?
– Да нет… Я так просто…
– А ведь это идея! Нужно спросить у нее: что происходит?
Он сунул бумагу в руки Павла и убежал на кухню, а через минуту явился, таща за руку шаманку.
– Ага, бурундучок пришел, – увидев Павла, произнесла Катя, похоже, обрадовавшись. – И снова боится. Кого боишься, бурундучок?
– Говорит, черти его одолели, – со смешком произнес Никифор. – Обложили со всех сторон.
– Так и есть, – отозвалась Катя.
– Вот видите! – воскликнул Павел. – Хоть кто-то мне поверил…
– Почему не верить, если так есть, – сообщила Катя.
– Как тебя, дорогая моя, понимать? – недоуменно спросил Бурышкин.
– Да просто. Помнишь, он про квартира говорил…
– Какая квартира?
– Та, где мужик жена убил, а потом сам… Бурундучок туда ходил еще. Пустая квартира… Как капкан. Он с мертвый женщина спал. И эти там были… Демоны. Вот! Они теперь его дальше тянут.
– Но зачем я им нужен?!
– Как не понимаешь. Им нет разница. Ты… другой… Как болезнь… Она разве выбирает? Кто подвернется, в того и влезает.
– Ведь есть люди, к которым болезнь не пристает?
– Да, защищенные. И тут так. В меня они влезть не могут. Я – защищенный. А он – нет. И ты, Бурышка, нет. Но, может, тут другое?