Дым и тени

22
18
20
22
24
26
28
30

И почему с этими тенями ко мне тянет всех натуралов?

Когда Маус поднял голову, машина уже уехала.

Охренеть , подумал Тони, вытирая рот рукавом. Нет бы оказаться в Торонто, где за такое копы готовы надрать задницу. Нет, обязательно надо было попасться в Ванкувере, официально приемлющем другие образы жизни.

— Больше этого не делай, — огрызнулся он.

— Или что?

— Расскажу все старухе Мауса.

Мелькнувший страх. Или настоящий Маус сейчас это слышал, или тени получали не только тела, которые захватывали. У Тони мелькнула мысль, что это важно, но он не успел понять, почему, когда рука Мауса до боли сжалась, и его выдернули с остановки под дождь:

— Эй! Куда мы?

— Куда-нибудь… где тихо…

Это прозвучало зловеще. Тони шел, не сопротивляясь, стараясь не представлять угрозы, чтобы не дать Маусу повод считать, что он может попытаться сбежать. Когда они остановились у мустанга 1963 года вишневого цвета с откидным верхом, и Маус — а вернее то, что засело в его теле — начал искать ключи, Тони резко присел, развернулся, вскочил обратно на ноги, сделал два шага и впечатался лицом в мокрый тротуар. Зубы вонзились в губу, и рот заполнился кровью. Он сплюнул и обернулся. В кругу света, отбрасываемого фонарем, тень Мауса переплелась с его.

Тени в телах управляли тенями тел — он должен был это помнить — и эти тени могли нападать на тени людей вроде него — которые не были под контролем. И это все было быссмысленно и глупо, совсем как идеи, которые сценаристы выдавали после ночи на пиве и пицце с сыром.

Маус широко улыбнулся, пара золотых коронок заблестела:

— Садись в машину.

Тони снова сплюнул. Все, больше не будет просто:

— А ты заставь меня.

Одна огромная ручища ухватила его за пояс джинсов, вторая — за лямки рюкзака. Через секунду он оказался на пассажирском сидении. Тони на секунду представил, какой припадок случится с Маусом, когда тот придет в себя и увидит, во что превратилась обивка сидений, после чего постарался открыть дверь.

Тень Мауса поползла вверх по его лицу.

О черт…

Ее не получалось содрать. Его пальцы оставляли на тени борозды, сразу же заполнявшиеся снова. И он уже знал, что через нее нельзя дышать…

* * *

Зажав телефонную трубку между плечом и ухом, Арра бросила еще одну пригорошню мелиссы лимонной в водку: