— Ой. Харпер говорила, у меня плохо пахнет изо рта. Не знаю, прилагается это к моему состоянию, или я просто забываю чистить зубы. Я как-то потерял счет времени. Выбился из колеи.
— Могу себе представить.
Бен откинулся на стуле, и Кэм вернулся на диван.
— Ну, ты и вправду похож на… нежить. Ты знаешь, какая у тебя температура тела?
— Не точно. Большинство обычных градусников вообще ее не регистрируют. Наверное, около пятнадцати градусов, но не поручусь.
— Думаю, одного этого достаточно, чтобы признать тебя мертвым. Меня больше интересует, почему ты живой. Может, ты зомби?
— Вряд ли, — сказал Кэм, откидываясь на спинку дивана. — У меня есть свобода воли, я не испытываю потребности в человеческой плоти, только в крови — хотя и ее мне, как правило, хватает около чашки. Я не люблю солнце. Не отбрасываю тени и не отражаюсь в зеркалах — по крайней мере, когда сам смотрю. Иногда могу стать невидимым. Но не для Харпер.
— Что у тебя с рукой? — спросил Бен. — Ты ее бережешь.
— Один урод сломал сегодня ломом, потом Харпер меня подстрелила.
Бен возмущенно уставился на меня.
— Подстрелила?
Я ответила на его взгляд с не меньшим возмущением.
— Он на меня напал.
— Эй, ничего страшного, — вмешался Кэм. — Я заслужил. К тому же скоро все пройдет. Я быстро выздоравливаю.
Бен подошел к Кэму.
— Дай-ка взглянуть.
Появилась Мара, а Бен все еще пялился на закрывшуюся рану от пули. Он подскочил, когда его жена заговорила.
— Что ты делаешь, Бен? — спросила она.
— Смотрю на рану. Поразительно.
— Бен, он не образец для анализа. Он гость. Не будь грубияном.