Альберт моргнул, глядя на свою руку, потом озадаченно нахмурился и посмотрел на меня. Произнес что-то одними губами, похлопал туман перед собой. Я больше не слышала Мару, я уставилась на Альберта широко раскрытыми глазами, боясь моргнуть.
Он сказал: «Садись». Он повторял это снова и снова, пока я уловила легчайший звук в реве своего страха. Я села. Альберт жестом приказал мне успокоиться и закрыть глаза. Холодный заряд пронзил плечо. Желудок перевернулся.
Но теперь я слышала Мару очень издалека.
— Просто дышите и не волнуйтесь. Оттолкните Мглу. Просто дышите…
Ее голос все креп, тошнотворный озноб и запах отдалялись. Затем легкий толчок… Мне показалось, что я лечу на диван с потолка, и я рванулась вперед, задыхаясь, распахивая глаза.
Мара выглядела обеспокоенной, волосы ее растрепались, а лицо побледнело.
— Тяжеловато на сей раз. Вы в порядке?
Я проглотила комок, застрявший в горле, и прохрипела:
— Да. — Опять сглотнула. — Вроде.
— У вас перепуганный вид.
Я встряхнулась.
— Все нормально. — Встала и посмотрела на часы. — Но мне пора.
Мара проницательно взглянула на меня.
— Не подгоняйте себя. И пожалуйста, будьте осторожны. Теперь вы знаете, как входить туда и возвращаться, но вам пока не хватает силы и уверенности. Нужны тренировки.
Я кивнула и пошла к двери.
— Знаю. Доверьтесь мне. Я не буду сигать с обрыва во Мглу, если сумею удержаться.
Кожа покрылась мурашками, я избегала смотреть на Альберта. Мара пошла следом и нагнала меня у двери. Серьезно и настойчиво уставилась прямо в глаза.
— Постарайтесь. Грузовики не знают жалости.
Я выдавила улыбку и пообещала быть внимательней, потом, ругая себя, заспешила прочь.
Погружение во Мглу вызывало у меня панику, какой я не испытывала со школы. Мне просто необходимо было скрыться от всего этого в уюте привычного мира хотя бы на время. Лучше на подольше, но я сомневалась, что такое возможно.