— Да. Очень мил. Надеюсь, я не расстроила ваши планы, вот так вас украв.
— О нет. Я… мне полезно развеяться. С тех пор, как все это случилось, я почти живу на складе.
Ее голос дрожал, но она продолжила:
— С тех пор… как Чет и Томми утонули. Ну вот я и сказала, да?
— Да, мэм. Мне жаль, — пробормотала я.
Сколько бы раз я ни сталкивалась с чужим горем, постоянно испытываю стыд, словно подглядываю в окна спальни.
— Таковы рыболовы и моряки. — Миссис Ингстром откинулась назад, давая официантке поставить тарелки на стол. — Море забирает их. Они не возвращаются. Просто… знаете, не ждешь, что это коснется и тебя.
— Ужасно, — поддакнула я.
Она кивнула.
— Полное дерьмо. Но вам нужна моя помощь. Что вы хотели спросить?
— Я ищу орган для гостиной, который ваша компания предположительно спасла с затонувшего корабля в конце семидесятых — начале восьмидесятых. Не помните такого?
Миссис Ингстром медленно прожевала и запила кофе.
— Орган для гостиной. Кажется… я не уверена, как он у нас оказался, но один такой стоял в доме. Я терпеть его не могла. Во время ремонта мы, наконец, избавились от проклятого инструмента. В 1986-м, по-моему. Точно не скажу. У нас его уже давно нет.
— Куда его дели? — поинтересовалась я.
— О, я не совсем в курсе. Им занимался Чет. Я так радовалась, что с органом покончено. Он всегда заставлял чувствовать себя… неуютно. Правда смешно? — спросила она. — Он прекрасно работал. Чет пару раз играл.
Миссис Ингстром передернуло.
— Но мне все время казалось, что старая рухлядь визжит и стенает. — Она выдавила хриплый смешок. — Глупо, наверное? Бояться мебели? Поэтому я никогда не спрашивала, куда его дели.
— А выяснить можете?
— Ну… бумаги должны остаться, так что, думаю, да. Будет чем заняться. Позвонить вам, когда найду?
— Я была бы вам признательна.