Настоятель ласково произнес:
— В этом вопросе последнее слово не за вами.
Директор побагровел от ярости.
— Как, теперь этим занимаетесь вы? — закричал он. — Может быть, вы возьмете на себя и остальные мои обязанности? Почему бы вам не отобрать у меня мантию — и мое жалованье? Почему бы не собрать всех сирот с улицы и не притащить их в школу? Для чего нам нужны работные дома, когда у нас есть грамматическая школа, да?
Настоятеля позабавила эта вспышка.
— Успокойтесь, — сказал он.
— Успокоиться? Когда мой авторитет подрывают вот таким образом? Члены церковной коллегии об этом узнают, — брызгая слюной, пообещал он.
— Члены коллегии не хуже вас умеют читать Хартию, — невозмутимо произнес настоятель. — Они знают круг ваших полномочий, если вам он неизвестен. И моих, — добавил он тоном, в котором прозвучала скрытая угроза: директору было известно, что настоятель может его уволить, если ему вздумается.
Директор кивнул, тяжело дыша. Он знал, что потерпел поражение. Он поднял руки, затем уронил их.
— Поступайте, как знаете, — сказал он и добавил: — Посмотрим, что на это скажут члены коллегии.
И директор вышел из церкви, а Роберт Ли поспешно последовал за ним.
Все это время мать мальчика просидела, обняв сына, как будто защищала его. Настоятель повернулся к ним.
— Как тебя зовут?
Мальчик смотрел на него широко открытыми глазами.
— Саймон, — ответила за него мать. — Саймон Пеплоу.
— Ну что же, Саймон Пеплоу, — сказал настоятель. — Как насчет того, чтобы начать ходить сюда в школу с утра понедельника?
Саймон потряс головой, не отрывая взгляда от настоятеля.
— Он придет сюда, — поспешно заверила мать. — Спасибо вам, сэр.
И, поймав руку настоятеля, она поцеловала кольцо на его пальце.
— Ну что же, тогда все, — сказал настоятель, слегка смутившись. — Вы можете идти.