Саймон раскачивался в такт ангельской музыке.
— Саймон! — одернула его мать. — Он споет Agnus Dei.
Регент подошел к органу. Но в мозгу Саймона возникла другая мелодия, и не успел регент заиграть, как мальчик начал петь.
Это была песня, которую его мать часто пела в таверне, и когда он запел, все ангелы подхватили мелодию, и голос Саймона устремился вверх, навстречу звукам, которые издавали их инструменты:
— Саймон, — умоляла мать, и в голосе ее слышалось отчаяние, но тут настоятель поднял руку.
— Довольно, — сказал он.
Регент поднялся из-за органа.
— Где он научился так петь? — осведомился он.
— Он не учился, — ответила мать Саймона.
— Но как же он запоминает мелодию?
— Он ее чувствует.
— Погодите минутку, — сказал регент. Он вернулся к органу, нажал на педаль и сыграл ноту.
— Спой ее, — велел он Саймону.
Саймон не слушал. Он ждал, когда снова заиграют ангелы, но мать тронула его за плечо, и он услышал эту ноту. Он в точности воспроизвел резкий звук, чувствуя, как он отдается у него в груди.
— Саймон! — сказала мать и пропела ему эту ноту; тогда он понял и повторил звучание.
Регент начал наигрывать сначала простенькие фразы, затем более сложные. Саймон почувствовал, что орган поет ему, и начал отвечать инструменту, а потом они запели вместе, словно это была игра. Ноты забирались все выше и выше, и голос Саймона следовал за ними, возносясь к сводам церкви.
Регент перестал играть и откинулся на спинку стула. Настоятель не сводил с Саймона блестевших глаз, а мать стояла, прижав руку ко рту. Саймон не мог понять, счастлива она или огорчена.
— Ну что же, я думаю, мы определили, что мальчик умеет петь, — констатировал настоятель.
Саймон взглянул на мать, пытаясь понять, все ли правильно он сделал, но тут снова заговорил настоятель.
— Может быть, вам бы лучше представить его директору, — посоветовал он.