— Ничего, я справлюсь, — с усилием произнес он.
Аумтехотеп подхватил раненого и осторожно поставил на ноги.
— Вот так. Не стоит перетруждаться, особенно если повреждена голова.
Лицо финикийца покрылось каплями пота.
— Этот удар был очень сильным. — Он пошатнулся, но египтянин его поддержал.
Раб-привратник, встретивший их в конце коридора, скроил недовольную мину.
— Куда ты его ведешь?
— К своему господину.
— Он чужеземец, — произнес с отвращением раб.
— Кто — этот несчастный или мой господин? — спокойно спросил египтянин и, не дожидаясь ответа, повел финикийца к внутреннему выходу во двор Дома Жизни, где Санх Джерман Рагожски осматривал безнадежно больных.
Финикиец побледнел. Человек в черном и его странное окружение ввергли воина в ужас.
— Я… я не прокаженный, — прохрипел он.
— Как и мой господин, — сказал Аумтехотеп. — Не бойся, он не причинит тебе зла.
Финикийца передернуло.
— Как он может стоять среди них? Как он может к ним прикасаться? Посмотри, они все в белых пятнах… без пальцев…
— Это болезнь, — резонно заметил Аумтехотеп. — Если тебя она так расстраивает я отведу тебя в лазарет. Мы подождем там.
— Да, — задыхаясь, проговорил финикиец, — да.
Аумтехотеп сделал своему господину знак и отвел раненого в дальнее больничное помещение.
— Не беспокойся, ты не заразишься, — приговаривал он. — Я сейчас промою твою рану и приготовлю бальзамы, а господин сам решит, какой тебе подойдет.
Финикиец прерывисто и хрипло дышал, лицо его приобрело землистый оттенок. Он резко мотнул головой и чуть ли не рухнул на скамью, стоящую возле стены, потом пробормотал на своем языке несколько слов, уронил голову на грудь и потерял счет времени.