Стефоми нахмурился:
— Существует немало специалистов по религиозной философии, но они не являются людьми из Смежности, подобно мне. То есть иногда такое происходит, иногда — нет. Ну а что касается тебя, Габриель, — кто знает? Ведь ты мне никогда ничего об этих своих способностях не рассказывал, и я считал, что просто не хочешь говорить на эту тему.
Я нервно прошелся по гостиной, ероша руками волосы, а в душе у меня возник и стремительно рос какой-то безотчетный страх.
— А что такое
— Девятый круг? — повторил он в явном замешательстве. — Я… Ну, по Данте, девятый круг в Аду — это…
— Да, да, версия Данте мне известна, — прервал я его. — Но в этом понятии есть нечто большее, не так ли? Ведь существует и иное толкование. Отчасти касающееся нашего бытия.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — сказал Стефоми, с любопытством глядя на меня. — С чего это тебе пришла такая мысль?
Я помедлил в нерешительности, потом мотнул головой и ответил, что ни с чего, просто так. Мне не хотелось рассказывать ему о полученной записке.
— Ну ладно. А это правда?
— Что правда, Габриель?
— Правда ли, что эти девять кругов истязаний в геенне огненной действительно существуют?
Стефоми слегка пожал плечами:
— Не могу сказать тебе, мой друг, я там никогда не был. Наверное, тебе лучше спросить у Китса.
— У Китса? У поэта?
— Верно.
— А какое он имеет к этому отношение?
— Китс очень стремился к Преисподней, — произнес Стефоми странным, вкрадчивым голосом, от которого у меня побежали мурашки по спине.
— Китс писал о красоте, — выпалил я. — Он писал о радости, о жизни, о…
— Да-да, радость и жизнь — это замечательно. А еще он писал о Преисподней, — сказал Стефоми, при этом его рот исказила усмешка. — И похоже, что скорее именно это доставляло ему удовольствие.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь! — почти выкрикнул я, стараясь заглушить его слова.