— Идемте, — велела она, и Пенни повиновалась.
Прямо перед ними вырос сказочный замок, который должен был бы сиять на солнце с развевающимися на ветру флагами, но вместо этого он стоял мрачный, мокрый и поникший посреди унылого пейзажа.
До замка идти было минут двадцать, но Пенни хватило и пяти минут, чтобы промокнуть насквозь. Грязь налипала на ботинки, и они становились все тяжелее и тяжелее. Девушка обратила внимание на то, что дождь не попадал на колдунью, которая по-прежнему была совершенно сухой, но у вампиров вид был жалкий, да и безволосые тролли выглядели не намного лучше. И только русалки — все-таки водные создания — не страдали от дождя. Хотя, впрочем, они совсем не привыкли к грязи. Русалки поскальзывались, то и дело хватаясь друг за друга, чтобы не упасть. Но они были очень противными существами, даже по отношению друг к дружке, поэтому, когда одна из них теряла равновесие, другая так и норовила столкнуть ее совсем. А упавшая цеплялась за подолы проходящих сестер и тоже валила их на землю, так продолжалось до тех пор, пока все они не сплелись в ползущий клубок, злобно шипящий и царапающийся. Пенни с интересом наблюдала, как тролль наступил на одну из русалок, и тогда все они вместе ополчились на него. Мимо пролетала гарпия, которая сразу же приняла сторону тролля и стала бить русалок крыльями, обзывая их нехорошими словами и толкая обратно в грязь. Русалки отвечали тем, что хватали ее за перья и выдирали их пучками. Гарпия вопила от бешенства и выкрикивала ругательства. Вампиры остановились поглазеть. Различные волкообразные существа и ползающие чудища с перепончатыми крыльями протискивались между зеваками, чтобы лучше видеть. Пенни, шедшей за вампирами, гоже пришлось остановиться. Она запустила пальцы в мокрые от дождя волосы и выжала из них воду. В эту самую минуту что-то коснулось ее лодыжек, и она подпрыгнула от неожиданности. Черный кролик со злобными красными глазками проскакал мимо нее широкими прыжками, ему, очевидно, тоже хотелось взглянуть на битву; но ясно было и то, что он сильно нервничал из-за такого количества зубов и клыков вокруг.
Сверкнула молния, одновременно грянул гром, и все виновато уставились на колдунью, второпях пришли в себя и поспешили дальше. Они прошли между полуразрушенных, скорее всего заброшенных домов, жавшихся друг к другу за обширным пространством топкой грязи, где, наверное, некогда росли сады. Пенни показалось, что один или два человека следили за ними из разбитых окон. Когда они дошли до ворот замка, то увидели, что деревянные створы разрушены, а петли сломаны. За воротами валялись разбросанные по всему двору камни, их как будто вытолкнуло из земли внезапным морозом. Русалки снова стали спотыкаться, а тролль на них зарычал, но они стремглав наперегонки побежали в парадный зал, где перед двумя тронами стояла колдунья, торжествующе улыбаясь. На одном из тронов сидела женщина, почти точь-в-точь похожая на колдунью: с кожей, белой как молоко, и длинными волосами, что струились по плечам, подобно водопаду при лунном свете. Открытые глаза ничего не выражали, женщина сидела на троне, опутанном густой паутиной, которая не давала ей встать, крепко удерживая руки и ноги, облепила веки и губы, пышные локоны волос. И хотя она была неподвижна, как статуя, Пенни с первого же взгляда приметила, что если сестра ее — воплощение жестокости, то королева — сама доброта. У обеих женщин глаза были голубые, но если у сестры — голубые, как лед, то у королевы — голубые, как чистое небо. Рядом с ней сидел ее муж, тоже опутанный паутиной, во все глаза следивший за колдуньей. Кожа у него была приятного кофейного цвета, а черные волосы вились тугими кудряшками, как шерсть новорожденного барашка. Пенни с неловкостью вспомнила о собственных волосах, из которых она выжала тяжелую воду, и теперь они снова обретали свой обычный, кудрявый вид.
В зале стояла тишина, если не принимать во внимание стук дождя и изредка раздававшееся шипение или рычание любимых спутников колдуньи. Она взметнула руку, и все перестали шипеть и рычать, только дождь продолжал идти.
— Вы все еще здесь? — обратилась колдунья к неподвижным фигурам. — Как мне повезло, что я застала вас дома. Ах да, конечно, вы могли бы сделать для меня совсем ма-аленькое одолжение. — Она улыбнулась. — О, это — пустяк, совершеннейший пустяк, но я знаю — вы с радостью поможете мне. Видите ли, нам с вами нужно заново заполнить этот бланк.
Она протянула руку, и Пенни поспешила к ней, чтобы отдать бланк об изъятии вклада. Колдунья подошла к трону и подняла безвольную руку королевы. Из воздуха возникло гусиное перо — черное и блестящее, — и колдунья вложила его в безжизненные пальцы.
— Подпиши, — приказала она, и пальцы стали водить пером по листку бумаги, в то время как голубые глаза королевы были пусты. — Дату, — процедила колдунья сквозь зубы, и перо снова задвигалось.
Колдунья переместилась к трону короля и подняла его руку. Он слегка повернул голову, и взгляд его встретился с глазами Пенни.
Колдунья сложила его пальцы вокруг гусиного пера.
— Ну не волнуйся из-за пустяков, — сказала она. — Мы ведь теперь так близки. Сделай для меня эту малость, и мы почти покончим с этим. Ты будешь моим, и принцесса будет моей, моими будут корона и скипетр, и ничто уже не будет противостоять мне — правительнице Королевства. — Она улыбнулась ему. — Еще чуть-чуть, и принцесса — моя. Подпиши, — велела она. — Дату. — (И перо задвигалось.) — Это ведь ты придумал, не так ли? Спрятать ее, а также корону и скипетр, когда вы поняли, что вам не победить меня своим ничтожным добродетельным волшебством, и мне пришлось потратить восемнадцать лет на то, чтобы выманить ее наружу, я посылала своих любимцев одного за другим проникнуть сквозь холодную сталь и преодолеть все эти ужасные условности. Неужели вы думали, что я ничего не знаю? — Она выпрямилась. — Но если даже мне не удалось до нее добраться, то вам — и подавно. Итак, она не подозревает о том, какой силой обладает, а я уж позабочусь о том, чтобы она никогда не узнала. — Зажав бланк между пальцами — большим и указательным, с длинным ногтем, — она повернулась к Пенни: — Теперь ваш черед, наш дорогой друг нотариус.
Пенни стояла, засунув руки в карманы своей шерстяной кофты, и смотрела на нее. Колдунья уставилась на Пенни, она впервые разглядела девушку в тяжелых ботинках и в юбке со складками, которые странно сочетались с практичной шерстяной кофтой и черно-желтыми волосами, сережками и чистыми голубыми глазами.
Пенни вынула руки из карманов. В одной руке она держала зубное кольцо, в другой — погремушку. Она спокойно указала погремушкой на колдунью.
— Нет… — взвизгнула колдунья. — Нет…
— Ты — кролик, — решительно произнесла Пенни.
Гомер пришел в гости спустя несколько недель, он привел с собой всех остальных людей из банка — служащих, кассиров, охранника мистера Пепаса и его жену. Они показались в облаке тумана на дороге перед замком. Грязь высохла, исчезла вместе с русалками, троллями, вампирами и нависавшими черными тучами. Поля вновь зазеленели, и крестьяне повсюду восстанавливали свои хозяйства, разрушенные войной во время короткого правления Темной Правительницы. Пенни со своими родителями встречала гостей на дороге, потом они все вместе пошли к заново отремонтированному замку. Когда они проходили мимо маленькой деревни на пути к воротам замка, Гомер обратил внимание на деревянные ящики, приставленные к заборам, в каждом саду.
— Клетки, — объяснил король, улыбаясь дочери. — У нас развелось слишком много кроликов.
Поль Лафарг
Плач по Уру
Впервые мы прочитали этот рассказ в «Politically Inspired», выходящем под редакцией Стивена Эллиота. Перу Поля Лафарга принадлежат также две повести — «Художник отсутствия» («The Artist of the Missing») и «Хауссман, или Оригинальность» («Haussman or The Distinction»), которые мы также рекомендуем вниманию читателей этого сборника. Короткие рассказы Лафарга печатались в «Conjunctions» и «McSweeney"s». Кроме того, автор часто сотрудничает с «Village Voice» и «The Believer». Поль Лафарг проживает в Бруклине.
ebooksa