— Снайпер, — объявила мисс Барабанович. — Пехота уничтожено!
— Уничтожена.
— Но не вся, — возразила Лиза. — Одному снайперу со мной не справиться.
— Георг, ляг на пол.
— Да здравствует революция!
— Нет, в самом деле, — сказала миссис Сингх, — я сдаюсь, это слишком глупо.
Но игра продолжалась. По мере того как мои ученики обстреливали и бомбили друг друга, возникла необходимость отметить тех, кто был убит.
— Почему бы вам не снимать обувь с убитых, — предложил я. — А те, кто успел погибнуть во второй раз, могут снять носки.
Участники игры согласились, и вскоре защитники «крепости» остались босыми, обуви лишились также и весьма хорошенькие беленькие ножки Лизы Михаэльс. Только миссис Стародубцева, настаивая на своей неуязвимости, осталась обутой. Миссис Дайал размахивала черной теннисной туфлей и кричала: «Оденьте ее! Оденьте ее!», несмотря на мои неоднократные замечания по поводу глагола.
Георг Поулиадис подкрался к миссис Стародубцевой.
— Я ваш пленник, — объявил он.
Миссис Сингх сидела в дальнем углу класса, скрестив руки на груди.
— Только не говорите, что я должна еще и ползать, — говорила она.
— Все ползают, — возразил Георг. — Для того и война. Когда я был во Вьетнаме, мы все время двигались ползком.
Он почти положил голову на колени миссис Стародубцевой.
— Пол очень холодный, — пожаловалась Лиза Михаэльс. — Как долго еще будет продолжаться эта война?
К шести часам сражающиеся пришли к выводу, что пора заключить перемирие: каждый получает свою обувь, и атакующие должны купить пиццу на всех к следующему четвергу, когда занятия продолжатся.
— Это ваш долг как победящей стороны, — сказала мисс Барабанович.
— Победившей, Надя, — поправила ее миссис Стародубцева.
— Не указывай, как я должна говорить, — рассердилась мисс Барабанович.