Старый гринго

А второй кивнул на изображение первого:

— Вот — я.

— Это — мы.

И слова закружили по залу: это мы, это мы, это мы, и послышалось бренчанье гитары, новые голоса влились в общий гомон; пришли кавалеристы, и возобновилось веселье с плясками и шутками в усадьбе Миранда, веселье, пренебрегавшее присутствием гринго, а тут появился и аккордеон, заиграл мексиканскую польку, и шпоры кавалеристов стали полосовать чудесный узорчатый пол, корежа его, раскалывая в щепы.

Старик вовремя удержал Гарриет.

— Это их праздник, — сказал он ей. — Не вмешивайтесь.

Она в гневе резко от него отшатнулась.

— Они ломают паркет.

Он с раздражением взял ее под руку.

— Вы за него не платили. Говорю вам, не вмешивайтесь.

— Я за это отвечаю! — воскликнула Гарриет Уинслоу, вызывающе выпрямившись. — Сеньор Миранда мне уплатил за месяц вперед. Я беру на себя заботы о его собственности на время его отсутствия. Я за все это отвечаю, слышите?!

— Значит, вы не думаете вернуться домой, мисс?

Молодая женщина покраснела, как покраснел бы он сам, если бы заранее не сыскал для себя веских аргументов, чтобы уже никогда не возвращаться домой.

— Конечно, нет! Особенно после того, что я увидела здесь сегодня вечером!

Она судорожно глотнула воздух, потом вздохнула глубже и медленнее. Сказала, что окончила колледж с отличием, но затем поняла, что ей вовсе не интересно учить детей, которые мыслят так же, как она сама. У нее не было стимула, интереса. Оставаться в Соединенных Штатах — означало погрязнуть в рутине. Она почувствовала, что ее долг — ехать в Мексику.

— И потому, если детей, которых я приехала обучать, тут не оказалось, я останусь, чтобы обучать этих детей, — сказала она тоном, который в равной степени выдавал и ее смущение, и довольство собой.

Мужчины и женщины — из войска и из деревни — плясали вперемешку, обмениваясь беглыми поцелуями, уже не обращая никакого внимания на стеснительное присутствие кого-то другого, самих же себя в зеркалах.

— Вы их не знаете. Вы их совсем не знаете, — сказал старик, не имея желания ответить ей так, как ответил бы до своего мексиканского путешествия: словами презрительного сострадания, колкой бандерильей[24] былых времен.

И уже намазывал, как масло на тост, вторую мысль на первую: а смотрела ли Гарриет Уинслоу в зеркало, когда входила сюда? Когда она, обретя прежнюю самоуверенность, ответила на утверждение старика: «Но и они не знают меня».

— Посмотрите на них, этот народ прежде всего нуждается в образовании, а не в ружьях. Их бы хорошенько помыть да прочитать им несколько лекций о том, как мы управляемся со своими делами у нас, в Соединенных Штатах, и все эти беспорядки кончились бы…