Что знает ночь?

— Что-нибудь еще?

— Нет.

Джон подошел к стене-галерее, на которой висели фотографии детей, сделанные в дни их рождения. Лайонел последовал за ним, но Джон не отрывал взгляда от фотографий.

— Ты в отпуске, Джон. Ты все еще в отпуске?

— Да.

— Тогда почему ты влез в это расследование? Почему хотел поговорить с Брендой Вобурн?

— Я приезжал в больницу не как коп. По личному делу.

— Первый час ночи. Отделение интенсивной терапии. Женщина, едва очнувшаяся после удаления пули… и ты заглядываешь к ней, чтобы поболтать? Я не думаю, что до этого ты встречался с нею.

Джон не ответил. Изучал фотографию Наоми, сделанную в день, когда ей исполнилось семь лет. В шотландском берете. Уже тогда она проявляла интерес к головным уборам. Он обожал Наоми по многим причинам, но первые десять включали ее любовь к миру и радость, которую она получала от самого обыденного, что окружало ее.

— Джон, дело очень серьезное. Один из наших убивает своего напарника, еще четверых, а потом себя. Пресса писает кипятком. Это уже не мое расследование. Создана оперативная группа. В нее вошли Шарп и Таннер.

Джон отвернулся от фотографий.

— Они знают, что я побывал в больнице?

— Еще нет. Но мне, возможно, придется им сказать. Джон, почему ты ушел в неоплачиваемый отпуск на тридцать дней?

— Семейные проблемы. Как я тебе и говорил.

— Никогда бы не подумал, что ты мне солжешь.

Джон встретился с ним взглядом.

— Это не ложь. Просто не вся правда.

— Кен Шарп заявляет, что ты пытался вмешаться в расследование по делу Лукаса.

— Что именно он сказал?

— Что он не хочет работать с тобой по делу Тейна, если ты вернешься из отпуска. Он просто поставил меня в известность.