— Охранная сигнализация включена, но она не сработала, когда открылась дверь. Возможно, кто-то проник в дом раньше, и она все равно не сработала.
Он никогда не видел у нее такого мрачного лица. Она посмотрела на пистолет, потом на мужа.
— Мы не можем вызвать полицию из тех, кого ты знаешь?
— Я знал Энди Тейна. Единственный коп, которому ты можешь доверять, это я… а может, и мне доверять нельзя. После того как дети будут с нами, мы забаррикадируем двери или заколотим гвоздями… а потом обыщем весь дом, комнату за комнатой. Ты согласна?
— Да.
— Помни… Держись чуть сзади, чтобы нас не уложили одной пулей.
Он поднялся на три ступени, обернулся, увидел, что она оглядывает потолок, словно находилась не в своем доме, а в незнакомой пещере, где водились летучие мыши и другие зараженные вирусом бешенства твари.
Вновь под седлом, Престон в восторге от демонической ярости своего хозяина, ярости столь возбуждающей, что у него возникает ощущение, будто он на бесконечной американской горке, только никаких подъемов нет, а лишь захватывающие дух спуски, один за другим, позволяющие секундную передышку перед следующим падением в ярость.
Он тихонько открывает дверь стенного шкафа, выходит в прихожую и видит, что Джон Кальвино поднимается по лестнице, целиком сосредоточившись на том, что может ждать впереди, а Николетта повернулась к лестнице, чтобы последовать за мужем. Богатая сучка с упругим задом, окончившая художественную школу, лицемерка, выплескивающая претенциозные помои на все новые полотна, машина для производства детей, выплевывающая из себя маленьких лицемеров, чтобы они жили в выдуманном ею мире. Пришла пора показать ей, каков настоящий мир, пришла пора поставить ее на колени, раздавить, заставить признать, что она такая же мерзость, как все остальные.
Наездник Престона дарует ему бесшумность и стремительность, которых у него, всегда неуклюжего и неповоротливого, никогда не было. Женщина не слышит его приближения. Он поднимает молоток, сближаясь с ней, недовольный тем, что ему будет позволено только убить ее. Но недовольство длится лишь мгновение, потому что
И молоток идет вниз.
Если бы Никки услышала скрип половицы или шуршание одежды за спиной, сознательно она бы на это не отреагировала, но она унюхала плохой запах изо рта — чеснок, пиво, гнилые зубы — и сильный запах немытого тела, а потому инстинктивно нагнула голову и наклонилась вперед. Что-то холодное и закругленное скользнуло по ее шее и, вероятно, зацепилось за воротник блузки. Ее дернуло назад. Потеряв равновесие, она привалилась к нападавшему.
Роджер Ходд из «Дейли пост» говорил не тем голосом, что человек-из-зеркала в сентябре, но Наоми не сомневалась, что они оба — одно и то же, что все совсем не так, как думала она, и с проницательностью у нее совсем плохо.
Она повернулась, чтобы бежать, но у нее перед носом дверь с треском захлопнулась. Девочка схватилась за ручку, но та не поворачивалась. Наоми оказалась в ловушке.
Когда Минни попросила Заха отойти от двери, тот всего лишь к ней повернулся, чтобы посмотреть, что там не так, и тут на пороге возникла эта женщина.
Минни закричала, когда сверкнуло широкое лезвие.
Зах упал, откатился в сторону, и режущая кромка рассекла воздух в том месте, где он только что стоял. Когда вскочил на ноги, услышал, как секач вонзился в ковер в нескольких дюймах от него. Эта трехнутая маньячка ударила с такой силой, что нож вошел в дерево, и ей потребовалось несколько мгновений, чтобы выдернуть его, при этом она плевалась и визжала, как взбесившаяся куница или что-то в этом роде. Прижимая к груди собранное из элементов «Лего» колесо, Минни попятилась от стола к двери в коридор, снова закричала. И как же Зах не любил слышать крики сестры, они просто рвали ему сердце. Он схватил стул и бросил в маньячку, чтобы выиграть время. Женщина подалась назад, пошатнулась, и пока она пыталась устоять на ногах, Зах успел схватить мамлюкский меч.
Быстрая, как ящерица, несмотря на длинное платье, вопящая маньячка вновь кинулась к нему, прежде чем он вытащил меч из ножен. Яростно набросилась на него, а ведь он даже не знал, кто она такая.
Ему пришлось обороняться мечом, как поленом, держа его за оба конца, подставив под опускающееся лезвие. Секач отскочил от никелированных ножен, но от мощного удара мамлюкский меч завибрировал в руках Заха. Она махнула секачом слева направо, горизонтально, под мечом, едва не вспоров Заху живот. Он отступил, секач пошел справа налево, взрезал Заху футболку и только чудом не задел кожу.
ebooksa