Что знает ночь?

Сначала найти маму и папу, направить их на выручку Заху. Минни и думать не желала, что Зах ранен, не говоря уж о том, что он мертв. Такие волнения ничего хорошего принести не могли. Зах умный, быстрый и сильный; он наверняка разобрался с этой безумной женщиной с секачом.

Нашла бы она родителей или нет, Минни сама сумела бы помочь Заху, будь у нее оружие. Смогла бы и защитить себя. Она направилась к ящикам, где лежали ножи. Выбрала мясницкий нож. Представить себе не могла, как воспользоваться им в качестве оружия, но не могла представить себе и другое: позволить кому-то порубить себя секачом и не нанести ответного удара.

Она задвинула ящик, повернулась, и профессор Синявский схватился за нож, вырвал у нее, отбросил к противоположной стене, подхватил Минни на руки. Она пыталась бороться, но он оказался сильнее, чем мог бы быть старый толстый математик. Зажал ее под мышкой левой руки, а правой закрыл рот, заглушая крики.

— Моя маленькая симпатичная свинка. Маленькая симпатичная грязная свинка, — крики Минни глохли в мясистой ладони, а профессор уже спешил к двери на террасу и во двор.

* * *

В комнате Заха Джон и Никки нашли лежащие на полу карандаши, ластики и пару больших альбомов для рисования, словно их сбросили со стола во время борьбы. Один из альбомов раскрылся, Джон поднял его и остолбенел, увидев портрет Олтона Тернера Блэквуда.

По описанию убийцы, которое Джон дал пятнадцатью годами ранее, Никки узнала, чей это портрет. Взяла у него альбом, начала пролистывать дрожащими руками, вновь, вновь и вновь находя Блэквуда.

— Что здесь происходит? — обеспокоился Джон.

— Это не Зах, — безапелляционно заявила Никки. — Не наш Захари. Он никогда не позволил бы вселиться в него.

Джон не думал, что монстр мог вселиться в Заха, но он должен был в кого-то вселиться, в кого-то перебраться, после того как голова Престона разлетелась, словно гнилой арбуз, и этот монстр сейчас находился в доме. Находился в доме и охотился за детьми.

Из стенного шкафа донесся голос.

— Эй! Есть тут кто-нибудь?

Ручку двери подпирала спинка стула.

— Кто-нибудь! Можете вы выпустить меня отсюда? Пожалуйста! Эй!

— Это не наши дети, — отметил Джон.

— Не наши, — согласилась Никки.

— Выпустим ее?

— Как бы не так.

Они поспешили в комнату девочек. Никого. Очень тихо. Снег на окне. Весь дом затих. Замер в мертвой тишине.

— Библиотека, — прошептала Никки, и они бросились в библиотеку. Столы для занятий. Читальный уголок. Между стеллажами. Никого. Снег беззвучно бился в стеклянные панели окон.

Сохранять спокойствие. Никто не кричит. Это хорошо. Отсутствие криков — это хорошо. Разумеется, мертвые не могут кричать, не могут, если они все мертвы, все мертвы и не дышат, servus и две serva.