Секретная история вампиров ,

Но Жозефина больше не придет к нему. Это правда, он не хотел видеть ни ее, ни любую другую из своих женщин. Ни врагов. Он хотел видеть своего сына. Он думал, что это видение или призрак, кем бы он ни был, мог привести к нему сына. Хотя бы раз. Но теперь уже слишком поздно. Он понимает, что существо окончательно закрепилось в единственном облике.

Несмотря на свои раздумья, он по-прежнему не верит в демона и, возможно, поэтому не боится его.

Он, безусловно, сыграл партию в шахматы с самим собой и сам выпил оба бокала кислого вина.

Он ложится в кровать. Засыпает. На этот раз без сновидений.

«Ты помнишь Тулон? Мантую, Александрию, Аустерлиц?»

Да, он помнит.

Демон возвращается снова и снова. Они вспоминают военные кампании, и шахматные фигуры превращаются в целые армии. Он снова бросается в битву, смелее и сильнее стаи львов, он рискует всем и выигрывает все. Иногда слишком беспечно, словно одержимый, без оружия, он пробивает себе путь сквозь вражеские ряды.

Демон не реальный.

Это лихорадочные видения.

Они разговаривают о Корсике, его родине. Он видит, как она появляется перед ним — мираж с заросшими лесом вершинами и отполированными морем берегами…

— Ты не хотел своих женщин, не хотел даже своей матери — и даже сына, можешь меня не обманывать. Вот чего ты хочешь. Твое прошлое. И я. Ты хочешь меня и возвращения своей юности, когда ты еще только начинал путь к своим победам.

Демон прав.

Он искоса смотрит на него — на себя. И потому делает ошибку в игре — проигрывает в, проигрывает в

— Однажды ты позволил мне выиграть, — говорит он демону. — В первой игре.

Но демон, не отвечая, ставит ему шах и мат, потом наклоняется над деревянным столом, отбрасывая на крышку свою собственную тень, и сильно хлопает его по руке.

— Я могу тебе рассказать, как выиграть.

Он отклоняется назад, и демон ему не препятствует, а начинает говорить на его собственном, звучном и тягучем французском языке, немного напоминающем итальянский.

— Ты должен сказать им, что умираешь.

— Я так и делаю. Все время.

— Хорошо. Но я наблюдал за тобой. Ты должен делать это более убедительно. Пусти в ход свою волю.