– Разберешь?
– Да не волнуйтесь вы так. Все сейчас будет сделано.
«Ох, вот что надо уточнить – история-то не для печати!»
– А причину смерти указывать надо? И какую?
«Во исполнение старинного народного поверья?…»
Борода грустно покачал всклокоченной головой:
– Напиши: после непродолжительной, тяжелой болезни. О господи…
– Не переживайте, Михал Юрич, миленький, – вступила Валя. – Он хорошую жизнь прожил, длинную, полезную, не серую. Всем бы такую.
– Главное – честную! – воздел палец Борода и уковылял к себе.
Привычно бегая пальцами по клавишам, Андрей набросал прочувствованный, богатый лирическими отступлениями текст о славном жизненном пути Пал Никитича, подчеркнул, что полковник до последнего дня сохранял активную жизненную позицию, и отнес дискету главному.
– Ты, сынок, не обессудь, но я сам от себя кой-чего добавлю. Я ж подольше тебя его знал.
– Я не в претензии.
– Ты не сходишь в магазин? Веночек заказать от редакции, а? – глянул на него Борода поверх очков. – Это тут недалечко.
– Ох, ну я не знаю, – буквально застонал Андрей.
– Я схожу, – кротким голоском сказала Валя, появившаяся в дверях.
– Да, Валь, сходи, – обернулся к ней Андрей. – Я лучше за телефоном пригляжу или еще чего.
«Вроде не сердится… Во не свезло мне по-крупному! – стал размышлять Андрей, вернувшись за компьютер. – Аннушка не звонит, Никитич перекинулся, Терпсихоров не может с волосьями этими бурыми разобраться и материала для следующей статьи не шлет… Да, а где мой друг и подельщик Серега Павлючок? Какие нивы окучивает? Может, хоть он меня развлечет своей неизменной веселостью и изобретательностью, пусть не всегда отвечающей букве закона?»
Решив, что позвонит Павлючку вечером, Андрей слегка успокоился, вернее, перешел из раздраженно-нервозного состояния в печально-подавленное. Погода, что ли, меняется? Куража для изготовления обличительного материала про «монашку» не было. Андрей закрыл файл, так ничего к нему и не добавив.
«Матушке разве позвонить? Насчет катавасии с выходом?»
– Михал Юрич, у меня материал не закончен тот, монастырский. Если я созвонюсь – отпустите?