– Помню, – сказал я.
– Но тогда возникает вопрос – кто наш программист? Кто создал наш язык? Вернее, языки?
– Как кто? Само человечество… История… Совокупная человеческая мудрость в процессе выживания… Нет, подождите. Так вообще нельзя ставить вопрос. Это ненаучно и конспирологично.
– Замечательно, – кивнул головой Ломас. – Все фильтры на ваших извилинах работают как надо. Вас не отменят чокнутые активисты, не уволят с работы трусливые менеджеры и не заблокируют в сети прогрессивные спецслужбы. Но для экономии времени позвольте сообщить, что программист у человечества есть.
– И кто это?
– Высшая раса, выполняющая, если угодно, вампирическую по отношению к нам функцию. Они не пьют нашу физическую кровь. Это, как выражается Порфирий, просто метафора. Они питаются нашей психической энергией. Эмоциями и страхами, надеждами и мечтами, вообще всеми болезненными протуберанцами, которые человеческий мозг выбрасывает в ноосферу в режиме default mode network. Или, что то же самое, в модусе своего галлюцинаторного сна.
– А как мы попадаем в этот модус?
– Мы находимся в нем постоянно. По дефолту. Поэтому он так и называется. У нас две разновидности галлюцинаторного сна – ночная и дневная.
– Мы и сейчас галлюцинируем? – спросил я.
– В общем да. Но я не про корпоративную служебную симуляцию, где мы находимся. Я говорю про сам мозговой процесс. Тонкое деревце нашего непосредственного опыта – то есть контакта с внешней реальностью – обвито лианами ассоциаций, сожалений, надежд и так далее, возникающими в реальности внутренней. В нашей социально-культурной обусловленности…
Я взял сигару и пустил к потолку облако дыма. Он был хорош, этот дым.
– Чем бы ни была внешняя реальность, – продолжал Ломас, – физическим миром, сном или корпоративной симуляцией, default mode network функционирует одинаково. Поэтому большой разницы для мозга нет. Вот вы сейчас в симуляции. Курите сигару и выпускаете дым. На что похоже его облако? Говорите первое, что приходит в голову. Все ассоциации.
– Дракон, – сказал я. – Взрыв снаряда. Пожар… Опасность. Беда и горе.
– Достаточно. Когда ваши ум и сердце устремляются за этими образами и переживают вызванные ими эмоции, вы превращаетесь в курьера-доставщика еды. Каждую секунду вы покидаете реальность, чтобы доставить вампирам пиццу, сделанную из вашей душевной смуты. А потом возвращаетесь назад – печь следующую…
– Вы это серьезно? – спросил я. – Про вампиров?
– Да, черт вас возьми. Они не такие вампиры, как вы думаете. Это всего лишь самое точное приближение в нашем понятийном аппарате. Люди – их рабочий скот, существующий для того, чтобы производить еду. Мы и есть, собственно, еда, если вспомнить, что мы – это поток мыслей. Все идеи о том, что человек является чем-то важным, самостоятельным, осмысленным, протяженным и значимым, и есть производимая нами пища.
– А где живут вампиры? Как они устроены?
– Обсудим позже.
– В каких отношениях эти сущности с нашей корпорацией?
– Вот, – сказал Ломас. – Правильный вопрос. Они владеют корпорацией. Мы с вами работаем на вампиров, Маркус. Но в этом нет ничего ужасного. Жить в нашем мире и не работать на них невозможно. Можно знать про это или не знать. Они вовсе не какие-то злодеи. Они… Они и есть архитекторы нашей реальности.