Я поглядел на Деметру. Золотые пряди волос, глаза из сапфира. Бесценная работа, стоящая куда дороже золота и камней. По бокам бюста – две лампады. Вполне подходит для спальни императора.
– Мне показалась странной колонна, господин. Но я не знаю, чем именно.
– Под ней спрятана тайна.
– Какая?
– Здесь вход в мое секретное святилище.
Порфирий прикоснулся к голове Деметры и повернул сначала одну золотую прядь, потом другую. Что-то щелкнуло, и бюст на колонне отъехал в сторону, открыв в полу квадратную дыру. Я увидел бронзовую лестницу, винтом уходящую вниз.
Порфирий снял со стены лампаду и кивком велел мне сделать то же. Спустившись по ступеням, мы оказались в комнате, где не было ни статуй, ни росписи.
На стене висела лишь одна плита с раскрашенным мраморным барельефом.
Изображенное на нем походило на последнюю трапезу Христа, как культисты изображают ее в своих катакомбах. Различие заключалось в том, что сидящие за столом были в масках. Я, однако, сразу узнал Порфирия по грубому лицу с большим носом – и по зубчатой диадеме. Лицо его почему-то раздваивалось, словно скульптор пытался изобразить рядом тень или отражение.
Раздвоенный Порфирий сидел в центре стола, раскинув руки в стороны как для объятий. Принцепс с хорошим вкусом, подумал я, не наденет такую диадему – подобные в ходу только у восточных царей. Но это ведь была просто маска. Маска властителя с несколько лошадиным лицом.
– Вижу где ты, господин, – сказал я. – Почему ты раздваиваешься?
– Это ты узнаешь позже.
Вид соседей Порфирия вселял трепет.
– Кто сидящие вокруг? Почему на них такие странные личины? Это боги Египта?
– Нет, Маркус. Поднимай выше.
– Что может быть выше богов?
– Боги есть человеческое представление о высоком. Выделение человеческого ума. А в человеческих выделениях не может быть ничего выше самого человека. Высок человек или низок, решай сам, но то, что он исторгает из своего ума, мало отличается для меня от того, что он выделяет из носа или зада.
– Так что это? – спросил я, указывая на барельеф.
– Изображение тайного высокого собрания, занятого весьма особым делом, о котором у людей нет никакого понятия. Мне посчастливилось войти в это собрание, и теперь я выполняю данный ему обет.
– Скорее им посчастливилось заполучить тебя, – сказал я. – Сразу видно, кто за этим столом властелин.