– Ты про него говорил.
– Да, – сказал Порфирий. – Мы говорили про загробный мир, потому что я объяснял его природу. Но я вовсе не утверждал, будто мы поплывем по Ахерону. Это пришло в голову тебе самому, Маркус. Мы плыли к ожидающей нас лодке. Я несколько раз спросил тебя, не видишь ли ты вокруг чего-то странного, но ты так ее и не заметил…
– Тогда где мы купались, господин?
– В море у Остии. Вспомни, разве вода не была соленой?
Как только он сказал это, я вспомнил вкус соли на губах.
– Да, господин, точно…
– Увидев с холма море, ты решил отчего-то, что это река. Заговорил со мной об Ахероне. Я подумал, так действует таинство – и не удивился. Многие мисты видят Ахерон в начале опыта, самое обычное дело. Но ждущую нас лодку ты не заметил, хотя она была на самом виду и с нее махали факелом. Это, признаюсь, меня развеселило. Сейчас я понимаю, что смеяться не следовало.
– Зачем мы там оказались?
– Я не хотел садиться на корабль в Остии, потому что это трудно сделать незаметно. Сам знаешь, что там творится. Судно ждало нас в море в неприметном месте у старых развалин, а поскольку осадка у корабля глубокая, с него прислали лодку. К ней мы и поплыли.
– А поклажа? Наша поклажа на муле?
Порфирий смерил меня взглядом.
– Маркус, быть императором Рима тяжело и опасно. Но у этой должности есть мелкие преимущества. Например, такое – император не переживает о мулах и поклаже… Но если ты встревожен, мул тоже на корабле. Наши вещи забрали с берега матросы.
– Да, господин. Конечно.
– Ну вот… Мы поплыли к лодке, и я, признаться, наслаждался этим ночным приключением. Я люблю купаться в море со времени военной службы. Но когда мы были примерно на середине пути, с тобой случился приступ ужаса, и ты стал тонуть. Мне пришлось сперва нырнуть за тобой в пучину, а потом удерживать тебя на поверхности до тех пор, пока к нам не подгребли матросы. Это оказалось нелегко. Ты даже укусил меня за руку…
Порфирий продемонстрировал серповидный синяк на предплечье. Видны были темные следы зубов.
– Страшно слышать это, господин, – сказал я. – Поверь, я ничего не помню.
– Не волнуйся. Все уже прошло.
– Простишь ли мне этот укус?
– Если ты проснулся, мой друг, – ответил Порфирий, делая ударение на словах «мой друг», – значит, ты прощен.
– Как долго я был без сознания?