— Мамочка, — подхожу к ней и обнимаю. — Что он сказал?
— Квартиры нет, — шепчет она, смахивая слезы. — Он прокрутил какую-то махинацию, и у нас теперь нет квартиры. Освободить через неделю…
Нахожусь просто в оцепенении от этой информации, но продолжаю тупо шептать:
— Все будет хорошо…
— Как бабушке говорить? — шепчет мама, продолжая глотать слезы.
Вообще мама никогда не плачет. А тут…
Закусываю губу, чтобы и самой не расплакаться.
— Так, все будет хорошо, — опять повторяю одни и те же слова, как мантру. — Я зря подписала с Артемом тот договор? Я с ним поговорю. Тем более там такой пункт прописан…
— Ой, Миланочка, почему я такая дура? — горько причитает мама.
— Ну ты чего? Ты-то тут при чем? Папа сам это все как-то натворил, а ты себя винишь!
— Это же я подписала бумагу…
— Какую бумагу?
— Да когда с гриппом слегла. Температура была под сорок. Он ведь подсунул мне на подпись бумажку. Сказал с ЖЕКом что-то там надо было заключить. Только сейчас поняла, что он вот, что подсунул…
— Мам, не вини себя, — только и могу сказать. — Я поговорю с Артемом.
— Тебе теперь терпеть измены из-за наших проблем, — опять плачет мама. — Да что же мы за родители такие!
— Ты — самая лучшая, мама, — шепчу я, обнимая ее.
Артем
— Что значит, моя жена сбежала? — рычу я охране.
— Ушла в туалет и не вернулась. Персонал в кафе сказал, что она вышла через черный ход, — виновато отчитывается мне один из олухов, которые ее упустили.
— За что я вам деньги плачу? — опасно спокойным голосом чеканю я.