– Проснусь? Где?
– Я пока не знаю.
– А кто знает?
– Сейчас – никто. Но если симуляция сочтет, что вы не умерли, а спите, нейросеть придумает продолжение. Она вернет вас к Порфирию, и ему придется продолжить путешествие.
– А вдруг он хотел, чтобы я утонул?
– Во-первых, он ничего не хочет, я сто раз объяснял. Во-вторых, симуляция живет по своим законам. Император подчиняется им так же, как гладиатор из цирка… У гладиатора, кстати, свободы больше. Император – заложник необходимости.
– Вы чего-то не договариваете, – сказал я.
– Вы знаете достаточно, чтобы продолжать расследование. Возникнет необходимость, расскажу больше. Иначе вы можете себя выдать.
– В симуляции я все равно ничего не помню.
– Ваше подсознание помнит все. Сильные интенции, сформированные здесь, так или иначе проявятся там.
– Но я не понимаю, что мне делать дальше. Я этого не понимаю даже здесь.
Ломас поиграл стаканом, поставил его на стол и сказал:
– Давайте зайдем с другой стороны, Маркус.
– С другой – это как?
– Мы хотим узнать, что задумал Порфирий. Весьма вероятно, кому-то в симуляции известны планы Порфирия-императора. Но никто не знает, что он планирует как алгоритм.
– Верно.
– А почему бы нам не выяснить это у самого Порфирия?
– Каким образом? С чего он вдруг расскажет?
– Порфирий – просто лингвистический бот. Он существует, производя текст, и в этом заключена его единственная функция. Все его планы, намерения и интенции могут существовать только в словесной форме. Нет никого, кто это думает, есть лишь сам сгенерированный текст.
– Я помню.