Дома Карина начала разогревать какую-то полуфабрикатную еду, но аппетита у Петра не было совсем. Он молча сидел за столом на кухне, смотрел на девушку и пытался разобраться с хаосом в голове.
Кто же все-таки врет? Карина или бабка-курильщица?
Микроволновка запищала, через несколько секунд на столе появились две тарелки с непонятного происхождения котлетами и капустным салатом. Карина взялась за приборы, начала есть, и Петр, глядя на нее, вдруг поймал себя на странном ощущении: как будто напротив него сидят две разные девушки. По очереди. То одна, то другая. Одна – давно знакомая, теплая, родная. Вторая – чужая, о которой он совсем ничего не знает и которая живет своей отдельной жизнью, куда не впускает Петра.
Стало отчаянно больно. Он поморгал, наваждение исчезло, но осадок остался.
– Почему ты не ешь? – спросила Карина. – Невкусно?
– Не знаю, не пробовал. Не хочется пока.
– Зря. Котлеты на вид ужасные, но на вкус очень даже ничего. И салатик достойный.
В ее голосе сквозил не холодок – настоящий лед. Конечно, она обиделась. А кто не обиделся бы? Мало того что не поверил ее словам, так еще и проверять затеялся, поперся к соседке выяснять, что да как. Сопоставлял показания, сыщик хренов.
Он так и сидел над тарелкой, не притрагиваясь к еде. Карина молча доела, свою тарелку вымыла, порцию Петра убрала в холодильник.
– Я варю кофе, – невыразительным тоном проговорила она. – Ты будешь?
– Буду.
Он набрал в грудь побольше воздуха.
– Прости меня. Я ревнивый дурак. Но я действительно не понимаю, как так могло выйти, что ты ни с кем не знакомилась, а про тебя кто-то собирает информацию и знает твое имя, знает, что ты по вечерам выходишь на пробежку и даже в каком костюме ты бегаешь. Кариша, ну не молчи, помоги мне!
– Чем помочь?
Голос ее по-прежнему невыразителен, но чуть-чуть потеплел. Совсем капельку.
– Придумай историю: как так могло выйти? Ты же мастерица в этом деле.
– А чем я, по-твоему, занималась, пока ела? Именно этим.
– И?
Петр с надеждой посмотрел на нее.
– Ничего.