Хамелеон

— Чего тебе, товарищ Геркан? Тоже желаешь подать рапорт на перевод в ОДВА[1]? К самому товарищу Блюхеру? — на удивление, именно такими словами встретил одного из своих подчиненных командир полка — Владислав Станиславович Коханский. — Так можешь не бежать впереди паровоза. Завтра на политзанятии мною будет проведен разбор сообщения ТАСС[2] о нападении на нашу советскую родину белогвардейских отрядов и поддерживающих их частей белокитайских милитаристов. А вот уже по его итогу и будет утвержден окончательный список красноармейцев и краскомов[3], что отправятся защищать неприкосновенность нашей советской родины. Но ты особо не переживай на свой счет. Специалист ты ладный. Опять же, имеешь солидный опыт по обслуживанию техники в полевых условиях. Так что твоя фамилия обязательно окажется в окончательной ведомости. И поедешь ты, товарищ Геркан, на Дальний Восток бить беляков со всей своей пролетарской ненавистью!

— Служу трудовому народу! — только и оставалось, что выдать в ответ, Александру, хотя его визит к командиру носил совершенно иной характер. Более того! Вот что-что, а отправляться на другой конец страны у него не имелось никакого желания! Как бы совсем наоборот! Очень хотелось обеспечить себе теплое местечко именно в столице первого государства рабочих и крестьян, дабы иметь возможность наслаждаться всеми доступными в нем благами цивилизации.

Далеко не он один придерживался подобного мнения, но политическая повестка последних двух месяцев, активно поддерживаемая всеми газетами, комсомольскими ячейками и партийными активистами страны, требовала иного. Не просто же так на первых страницах печатных изданий то и дело пестрели заголовки об очередном нападении, совершенном со стороны милитаристской Маньчжурии на судно, какое-нибудь поселение, или же пограничную заставу СССР. Дабы не развязывать очередную войну в Европе раньше времени, кое-кто дергал за ниточки в Китае, отчего именно на восточных границах Советского Союза и пробовали страну на прочность за счет китайцев. И, естественно, оставлять подобное без ответа, было никак нельзя, дабы не показать слабину.

Хотя, справедливости ради, следовало отметить, что боевые столкновения в тех местах происходили постоянно еще со времен Гражданской войны. И далеко не всегда зачинщиками выступали ушедшие в соседнее государство белогвардейцы с казаками. Частенько совершали весьма кровавые налеты на приграничные поселения «белых» и отдельные части РККА, естественно, переходя для этого государственную границу. Но в плане международной политики, то были, можно сказать, комариные укусы локального значения, являвшиеся трагедиями лишь для страдавшего местного населения. А вот в июле 1929 года началось уже реальное противостояние двух сил — коммунистического СССР и капиталистического гоминдановского Китая. Изрядно опасаясь коммунизации своей страны, Нанкинское правительство, подталкиваемое в спину США, Францией, Великобританией и Японией, договорилось с номинальным правителем Маньчжурии о захвате его полицией и войсками Китайско-Восточной железной дороги, что по договору от 1924 года являлась совместно эксплуатируемой собственностью двух стран. Спустя же еще десять дней Китай вовсе заявил о разрыве дипломатических отношений с СССР, после чего оказались захвачены все советские работники КВЖД, а интенсивность взаимных обстрелов начала возрастать изо дня в день. Потому в Москве и приняли решение создать Особую Дальневосточную Армию для нанесения превентивного удара по многократно превышающему в численности противнику, поскольку в тех условиях играть от обороны означало потерпеть крах. Слишком уж огромное превосходство в живой силе имелось у войск маршала Чжан Сюэляна[4]. Вполне возможно, что как раз произошедшие впоследствии события и послужили фундаментом зарождения в умах советских политиков и военных такого лозунга, как ведение войны «малой кровью на чужой территории». Но, то было делом обозримого будущего, не имеющим никакого отношения к начавшейся беседе двух танкистов.

— И служишь достойно! Молодец! — меж тем одобрительно кивнул хозяин кабинета. — На этом все, или имеется еще какой вопрос?

— Я, собственно, заходил посоветоваться, — сбросив некоторое оцепенение, возникшее от такого «удара в лоб» не самой приятной новостью, комвзвода продемонстрировал удерживаемую под мышкой папку. — Вы же, насколько я помню, имеете высшее техническое образование. Обучались в Варшавском политехническом институте. — Не забыл он подлизаться. От него бы не убыло, а начальству могло сделаться приятно. Тем более что это не выходило за канву затеянного разговора.

— Увы, закончить мне его не вышло. Время тогда было совсем непростое, — заметно посмурнел этот бывший член социал-демократической партии Польши и Литвы, что уже как десять лет служил в Красной армии, до того успев пожить несколько лет, и под властью немцев, и в независимой Польше. — Но два курса отучился. Было дело.

— В любом случае, не сомневаюсь, что вы сможете оценить, стоящим ли является мой проект или это не имеющие связи с реальностью фантазии, идущие от недостатка знаний. — Дождавшись приглашающего жеста, Александр выложил на стол чертежи, над которым корпел последние две недели, сразу по выходу из госпиталя. Причем из них почти неделя ушла лишь на то, чтобы отыскать даже не миллиметровую бумагу, а банальный ватман! Про добычу чертежного набора всего из трех инструментов, вообще хотелось забыть, как о страшном сне. Пришлось за него отвалить на Ново-Сухаревском рынке аж сорок рублей! Цену добротной кожаной куртки! Увы, но даже в столице уже начинал сказываться закат эпохи НЭП-а, когда полки магазинов и рыночных лотков с каждым днем все больше и больше беднели в плане предлагаемого ассортимента товара.

— Так. И что это у нас тут такое? — разложив перед собой десяток листов, комполка аж присвистнул. — Ого! Александр! Да ты полон сюрпризов! Неужто сам чертил?

— Не все. Лишь чертежи отдельных деталей, — слегка потупился Геркан, внутренне надеясь, что не переигрывает с изображением стеснения. — А весь механизм в сборе изобразил знакомый чертежник со 2-го Броневого танкового автомобильного завода. Сами ведь знаете, я часто контактирую с этим предприятием по вопросам капитального ремонта наших танков. Лично же, к сожалению, до такого мастерства пока не дорос. Образования соответствующего не хватает, — развел он руками.

— Ну что же, какие твои годы. Вон, какой молодой! Еще научишься, коли действительно захочешь, — не придал Коханский особого значения отрицательному ответу подчиненного. Тут просто с грамотными-то нередко была беда. А тот, кто мог чего-то стоящее придумать и рассчитать, вообще ценился пуще золота. — Но все же, что это такое? Дай подсказку.

— Это шарнир равных угловых скоростей простейшей конструкции. Данное устройство позволяет делать ведущими управляемые колеса автомобиля. И, как я полагаю, в отличие от карданной передачи к передним колесам, каковая применялась на полноприводном шасси броневиков «Джеффери-Поплавко», не будет регулярно выходить и строя.

— А этот-то броневик ты откуда знаешь? Все же машина редкой была. Не то, что «Остин»! Я и сам такой всего один раз в жизни видел. Причем десять лет назад! Еще в Польше! — Следовало отметить, что удивление командира 3-го танкового полка было более чем обоснованным. Броневиков на шасси американского полноприводного автомобиля «Джеффри Квад» изготовили всего 32 штуки еще во времена войны с Германской империей. И все они в силу, как конструктивных недостатков шасси, так и переутяжеленности броневого корпуса, постоянно ломались, так что уже к 1920 году на ходу оставалось всего 3–4 машины. Прочие же восстанавливать уже не имело никакого смысла. Разве что виделось возможным собрать из нескольких отслуживших свое одну функционирующую, что также практиковалось повсеместно в отношении всех прочих транспортных средств.

— Так один до сих пор стоит в отстойнике выбывшей из строя техники на том же заводе. Причем, даже полностью комплектный. Вот я его всего и излазил, когда задумался о необходимости создания для нашей армии и народного хозяйства автомобиля-вездехода. — Действительно, последний подобный бронеавтомобиль служил в РККА до 1924 года, участвуя в парадах на Красной площади, пока не пришел в негодность, а запчастей к нему не оказалось вовсе. Вот и задвинули его на задний двор в компанию к прочей малосерийной или не подлежащей восстановлению технике. Его даже разбирать на запчасти не имело смысла, поскольку они ни к какому другому автомобилю не подходили вовсе. А пускать все это дело в металлолом, пока команды сверху не спускали.

— Очень интересно! И как же ты дошел до мысли такой? — выслушав вполне здравый ответ, а не какие-нибудь сказочные фантазии очередного мечтателя, комполка начал проявлять куда более заметную заинтересованность, поскольку успех любого подчиненного, в первую очередь являлся успехом его руководителя, под чутким наставничеством которого и было что-либо значительное достигнуто. Ведь, зачастую, все помнят фамилии, либо главных конструкторов, либо руководителей того или иного проекта, но никто знать не знает имен тех десятков, сотен, а то и тысяч людей, что и проделывали львиную долю работы. Что в прошлом, что в будущем, подобный постулат имел место быть непременно. Потому-то ни один начинающий и уж тем более опытный приспособленец никогда не должен был забывать этого золотого правила, чтобы самому подняться наверх. Ты всегда обязан делиться своими достижениями с начальством. Всегда! Но только с начальством. Никаких коллег! Ведь коли начальство, в том числе благодаря тебе, пойдет на повышение, ты тоже имеешь возможность продвинуться вверх по карьерной лестнице или же вовсе поплыть в кильватере благосклонного к тебе руководителя. А вот коллеги — они конкуренты за теплое место! И обновленный Александр знал это как «Отче наш». Потому и пошел на поклон к Владиславу Станиславовичу, вместо того, чтобы рвануть в тот же НАМИ[5].

— Видите ли, я себе на постоянной основе выписываю журнал «За рулем», еще с момента начала его издания. И вот в третьем номере прошлогоднего выпуска была в нем статья о переднеприводных и полноприводных автомобилях, что имеются в Америке с Европой. Ещё тогда мне в голову пришла мысль о необходимости применения куда более проходимого, нежели обычные машины, автомобиля с приводом на все колеса в качестве базы для устройства походной танковой мастерской. Ведь там, где проползет танк, отнюдь не всегда сможет проехать машина. А обслуживание боевой технике потребно всегда! — Подобные мастерские, но выполненные на шасси обычных грузовиков, применялись еще в Первую Мировую и Гражданскую войны для обслуживания в полевых условиях моторной техники. Какая-то часть их уцелела даже спустя столько лет, пройдя через все постигшие страну невзгоды. Имелась подобная самоходная мастерская и в танковом полку, отчего комвзвода прекрасно знал, о чем говорил. — Причем всё для того потребное уже не первый год известно! И раздаточные коробки для распределения крутящего момента между ведущими осями автомобиля, и понимание того, что вперед можно поставить тот же автомобильный мост, что и назад, лишь с небольшими доработками оного. Проблема заключалась именно в подобном устройстве, — совершенно по-пролетарски ткнул он пальцем в лежащий прямо перед носом командира чертеж изделия в сборе. — За границей уже не первый год применяют для той же цели конструкции «Тракта», «Бендик-Вейса» и «Рцеппа». Но все они очень сложные и трудоемкие в производстве. Оттого выходят крайне дорогими. Вдобавок требуют применения легированных сталей и наличия под боком шарикоподшипникового завода, что для нашей возрождающейся промышленности пока представляет определенные временные сложности. — Очень витиевато обошел он момент невозможности получения в товарных количествах, ни того, ни другого. Ведь опосредованная критика верховной власти, до сих пор не озаботившейся исправлением сложившегося положения, являлась для него табу. Наоборот, ему всячески требовалось подчеркивать достижения социалистического государства и, когда надо, закрывать глаза на недостатки. Нет, так-то критика, ирония, карикатуры, не были под строгим запретом. И в том же «За рулем», бывало, проходились едким словом по очень крупным институтам управления страны и даже некоторым конкретным личностям. Но он желал пролезть наверх! А для того следовало хорошо знать свое место и понимать тонкость каждого момента. Особенно это касалось того, когда, что и кому возможно было говорить. Вот и сейчас он постарался сделать основной акцент на временном характере имеющихся затруднений. Хотя, так-то стали разных сортов в СССР уже варили. Включая легированные. Но достать последние было практически невозможно даже очень крупным заводам, отчего те или иные детали приходилось производить из имевшегося под рукой материала, а потом выслушивать жалобы о поломке машин. Увы, но такова была грустная реальность советского производства этих лет. С чем всем приходилось считаться и мириться. — Здесь же, — его палец вновь уткнулся в чертеж, — возможно применить куда более распространенные марки чугунов и сталей. Да вдобавок токарной и фрезерной обработки понадобится куда меньше, не говоря уже о требованиях к ее точности. То есть отпадает нужда в сверхточных станках и слесарях высокой квалификации 7-го, если не 8-го, разрядов.

— Ну-ка, ну-ка. Давай посмотрим, что тут за хитрый принцип действия ты умыслил, — то, что сейчас находилось перед взором Коханского, являлось одним из тех трех «подарков», кои оказались внедрены в сознание добровольца, и представляло собой ШРУС кулачково-дискового типа. Не самый распространенный в мире вариант подобного устройства, из-за присущих ему недостатков, но тоже вполне себе рабочий механизм, некогда ставившийся на военную технику, вроде УАЗ-ов, Уралов и КРАЗ-ов. — Ага. Понятно. Вот так и так. Угу. Действительно все выглядит просто и надежно! А что! Отличная идея! И в производстве должно выйти не столь сложным. Дай я пожму твою руку, товарищ Геркан! Ту самую, которой ты сотворил этот шедевр конструкторской мысли! — изрядно потрафил он своему подчиненному. — Экий талант у меня в полку выискался! И что же планируешь с этим всем делать?

— Так, для того к вам и пришел, Владислав Станиславович. Чтобы услышать дельный совет от старшего товарища. Ситуация-то складывается несколько неоднозначная, — вновь показательно замялся Александр. — Ведь, коли придется ко двору подобное устройство, внедрять-то его будут в конструкции тех моделей машин, которые мы вскоре начнем производить десятками тысяч. Но вот в июньском номере от этого года того же самого журнала «За рулем», было указано, что в соответствии с заключенным договором все нововведения, связанные с автомобилями марки Форд, должны будут передаваться, как из Америки к нам на заводы, так и от нас в Америку. И что же это выйдет? Мы, допустим, спроектируем на шасси того же легкового Форд-А, недорогой серийный полноприводный автомобиль, способный стать, как великолепным полевым транспортным средством для краскомов, так и базой для постройки легкого разведывательного броневика-вездехода, а после будем вынуждены передать это все капиталистам? Сами же поспособствуем повышению боеспособности армии чуждого нашему государству строя! Это ведь недопустимо!

— И вновь ты большой молодец, Александр! Это очень, повторю, очень хорошо, что ты чувствуешь такие тонкости политического момента! И еще лучше, что отслеживаешь подобные вести! — мгновенно нахмурившись, побарабанил пальцами по лежащему перед ним чертежу комполка, пребывая в раздумьях. Очень уж не понравились ему выводы, сделанные Герканом. Ведь если всё обстояло подобным образом, тут вполне возможно попахивало, либо страшнейшим головотяпством, либо же предательством исполнителей. Причем исполнителей находящихся на очень высоких и весомых должностях! Это в США автомобильных производителей имелись многие десятки, каждый со своими уникальными разработками, и далеко не факт, что будущие достижения Форда могли стать полезны РККА. В той же Америке, к примеру, его автомобили вовсе не поступали на вооружение. При этом развитие колесной техники СССР, в том числе военной, могло оказаться полностью раскрыто перед американцами. А через них — для всех желающих! Что было совершенно недопустимо. И это всё столь неожиданно, из-за случайно озвученного предположения комвзвода, стало вдруг его личной большой проблемой. С одной стороны, то, что сейчас сообщил подчиненный, должно было заставить его мгновенно забыть о возникших в сознании многочисленных идеях построения вездеходных автоброневых сил армии, да и отправить невольного возмутителя спокойствия на Дальний Восток с концами. Как говорится, с глаз долой, их сердца вон. И никакой головной боли! С другой же стороны, пусть не завтра и не через месяц, а через год, но эта история вполне могла где-нибудь всплыть. Мало ли с кем и о чем все ближайшие дни будет болтать этот Геркан. Тогда товарищи из ОГПУ[6] придут спрашивать отнюдь не с какого-то никому не интересного Александра Морициевича, а с него, командира полка, отчего он задвинул столь многообещающий проект под сукно, да еще проявил недальновидность вкупе с несознательностью в вопросе государственной важности. Была ли то дурость, или же он сам является скрытым врагом? — Ты знаешь что, принеси-ка мне тот самый номер журнала, со статьей о договоре с Фордом. Сам почитаю и подумаю, как лучше поступить, — поняв, что здесь и сейчас ему необходимо поразмышлять долго и в одиночестве, нашел он причину удалить посетителя из своего кабинета. — Хотя постой. А у тебя-то самого, какие мысли на сей счет?

— Коли желаем, и следовать пунктам договора, и не раскрывать своих технических секретов, нам, стало быть, никак нельзя строить военную технику на базовом шасси автомобилей марки Форд. Но вот использовать их серийные агрегаты для конструирования собственных уникальных машин, мы вполне можем. Это ведь уже не будет считаться внесение изменений в конструкцию их автомобилей с целью ее улучшения. То выйдет нашей собственной разработкой, а потому и оснований для возможного выдвижения к нам претензий у них возникнуть не должно. Теоретически. Или же просто следует обратить все наше внимание на шасси «Автокара», с производителем которого подобных условий, вроде как, нет. По крайней мере, в журнале о таком не было указано ни единого слова, — пожал напоследок плечами Александр и, дождавшись отпускающего его жеста, покинул кабинет начальства преисполненный внутренним довольством. Мало того, что явно удалось заинтересовать комполка своим изобретением, так еще на ура вышло продемонстрировать ему, и якобы подстерегающую РККА яму, и свое умение решать солидные с первого взгляда проблемы простейшими решениями. А всего-то и требовалось, чтобы сместить пару акцентов, дабы представить общую картину в нехорошем свете. Теперь же оставалось только ждать, насколько действенной сталась его игра.