Хамелеон

— Вижу! — только и успел прокричать в ответ Геркан, перебираясь от орудия к пулемету под непрестанно срывающиеся с его языка проклятия. Ну очень уж неудачным оказалось расположение вооружения в башне, которую еще следовало слегка повернуть, чтобы пустить в ход изделие товарища Дегтярева[2]. — Замри на месте! Не дергай машину! — он не знал, что это было — выражением высшей степени солдатской отваги или же доказательством некоторого сумасшествия обкурившихся опием китайских солдат, что было натуральным бичом маньчжурской армии. Однако, не менее двух десятков человек, налетев со всех сторон, облепили головной танк, словно муравьи жука, и принялись колоть его штыками. Штыками! Спереди, сзади, сбоку, сверху! Отовсюду! Раз за разом они отводили свои винтовки назад, чтобы вновь и вновь уткнуться штыком в пуленепробиваемую броню при совершении очередного выпада. Впоследствии он даже слышал слухи, будто это японские советники заранее убедили китайцев, что у советских танков броня картонная. Но это проходило по разряду солдатских баек, когда кто-то, где-то, от кого-то услышал что-то подобное. Вот только здесь и сейчас ему было отнюдь не до смеха, поскольку за такой массой тел, кроха МС-1 оказался невиден вовсе. Именно по данной живой куче он и дал длинной, патронов на сорок, очередью. А после начал добивать магазин коротким, но злым, огнем на три-пять патронов. И тут подоспела своя отставшая пехота, мгновенно посыпавшаяся в освобожденные от присутствия противника окопы.

Впоследствии им только и осталось, что зачистить ДОТ-ы с блиндажами, для чего танки подъезжали едва ли не вплотную к этим укреплениями, совершенно не обращая внимания на ведшийся оттуда ружейно-пулеметный огонь, и начинали всаживать один снаряд за другим точно в амбразуры. Обычно хватало двух-трех выстрелов, чтобы принудить запершегося внутри них противника к сдаче. Но там где и такое не помогало, вступала в дело пехота, попросту забрасывавшая гранаты в трубы дымоходов, возвышавшихся над крышами укреплений. Китайцы сделали их прямыми, не предусмотрев мест улавливания подобных взрывающихся сюрпризов. Таким вот образом был взят первый, малый, укрепрайон, за которым следовала сопка «Железная», где устройство обороны оказалось куда как более продуманным.

— Что скажешь? — подошел Киселев к копошащемуся рядом с подбитым танком Александру. Это не повезло Шмидту. Если машину Михаила пытались «заколоть», то на данный МС-1 охотились куда более понимающие в военной технике «товарищи». Его они подорвали. Хорошо хоть простыми ручными осколочными гранатами, а не каким-нибудь мощным фугасом.

— Ремонта на пять минут. Десять — максимум, — разогнувшись и передав своему мехводу кувалду для продолжения работы, потянулся он за папиросами. — Всего лишь один трак раскололся. Запасных у нас теперь в избытке. Так что не переживай. Скоро техника вернется в строй, — похлопал Геркан по броне пострадавшего танка. — Угощайся, — протянув пачку другу и не забыв про благодарно кивнувшего Сидорова, закурил сам, прежде чем продолжить разговор. — А как там Шмидт и Лосев? Оклемались уже? — танкистов из подбитой машины вытащила подошедшая на помощь пехота и обоих отправили в тыл задолго до подхода сюда Александра. От пехотинцев он только узнал, что оба его сослуживца остались живы, без каких-либо дополнительных подробностей.

— Обоих контузило малость. Но, вроде как, ничего страшного. Сейчас немного отлежатся, и можно снова в бой, — не слишком сильно ободрил он тремя последними словами очень быстро навоевавшегося подчиненного. У того и так все еще звенело в ушах от многочисленных попаданий ружейных пуль по броне. Слишком уж тонкой она была, чтобы надежно гасить возникавшие при этом звуковые волны. Хорошо хоть никаких осколков с внутренней стороны не откалывалось, что позволило сохранить лицо в целости, не считая набитых при езде синяков с ушибами. — Там, кстати, еще пара наших танков нашлась. Как раз из взвода Шмидта. Они, оказывается, тоже уже успели повоевать, выйдя в расположение соседнего стрелкового полка. Сейчас их заправим, распределим оставшиеся боеприпасы, и часа через два уже вшестером пойдем на штурм следующего оборонительного узла. Потому, заканчивайте тут быстрее, чтобы успеть хоть немного отдохнуть и перекусить перед очередным ратным подвигом.

И вновь Геркана мотало из стороны в сторону внутри не самой просторной башни. И вновь по броне стучали пули, иногда перемежаемые осколками разрывающихся рядом мин и снарядов. Но все это было ничто, по сравнению с выписываемым его танком на максимально достижимой скорости танца смерти. Ведь только передвигаясь так быстро, как это только позволяла техника, да еще постоянно маневрируя, виделось возможным избежать попадания от бьющих прямой наводкой вражеских пушек. Он уже давно перестал отслеживать местоположение остальных танков роты, поскольку вынужден был уделять все внимание исключительно собственному выживанию.

В этот раз разведка крупно объегорилась и не заметила по направлению нового главного удара огромный, протянувшийся на многие километры, противотанковый ров, в котором и застряла вновь шедшая головной командирская машина. Хорошо хоть на обледеневшей поверхности МС-1, из-за не самого лучшего сцепления, не могли развить скорость свыше 10–12 км/ч, отчего падение в земляную ловушку оказалось относительно безболезненным, что для танка, что для членов его экипажа. Киселев с Карповым даже смогли самостоятельно выбраться и дать деру куда подальше, пока оставшимся в строю танкистам приходилось, работая огнем и гусеницами, перетягивать внимание китайцев на себя.

На их счастье, вооружение маньчжурской армии оставляло желать много лучшего. Во всяком случае, ни одного новейшего противотанкового орудия в ней не имелось, в отличие от тех же минометов Брандта-Стокса, применяемых китайцами в солидных количествах. А вся батальонная и полковая артиллерия оказалась представлена небольшими 37-мм траншейными пушками, по своим характеристикам полностью схожими с ПС-1, да короткоствольными горными орудиями калибром 75-мм, в основном японского или же германского производства. Вот с ними и приходилось перестреливаться, не столько в целях их уничтожения, что виделось почти невозможным делом, учитывая слабую точность ведения огня из танковой пушки на дистанции свыше 700 метров и мизерное убойное воздействие 37-мм гранат, сколько, как уже было сказано, для отвлечения внимания вражеских артиллеристов.

Повезло, что, воспользовавшись складывающейся ситуацией, примерно в полукилометре за линией действия танков развернулась батарея полковых орудий, которая смогла великолепно отстреляться по мешающем пехоте ДОТ-ам. Именно их прицельный огонь предопределил очередную победу частей РККА в этом сражении. Что же касалось танкистов, то все уцелевшие машины ушли вдоль рва на юг, где до конца дня еще успели подсобить бойцам 108-го полка в выходе на ближайшие рубежи к Чжалайнору и тем самым полностью завершить окружение этого города. Так окончился первый день боевых действий Отдельной танковой роты, которая ближе к ночи разрослась аж до 8 машин. Во-первых, привлеченным к земляным работам пехотинцам удалось пробить лопатами и кирками в мерзлом грунте пологий склон в противотанковый ров, по которому застрявший там МС-1 вышло высвободить из ловушки. Во-вторых, прибыли своим ходом еще двое «потеряшек». Их экипажи, упустив из вида идущую впереди машину, совершенно заплутали в незнакомой местности, и после выработки всего горючего были вынуждены на протяжении всего дня стучать от холода зубами, пока не оказались обнаружены одним из поисковых отрядов. Девятый же танк, увы, совершенно вышел из строя. Что-то там у него случилось с коробкой переключения передач, отчего его пришлось буксировать трактором к месту временного расположения. Благо этот трактор имелся под рукой! Но как подметил для себя узнавший обо всех данных перипетиях Геркан, для эвакуации подбитой техники непосредственно с поля боя, да еще под огнем противника, обычный гражданский трактор не годился совершенно. Тут требовался тот же танк, разве что с более толстой броней, мощной лебедкой, да мощным двигателем. При этом вооружением можно было пожертвовать вовсе. Имелся же у англичан еще в Первую Мировую Войну прототип практически безоружного десантного танка для перевозки едва ли не взвода пехоты. Так почему нельзя было построить особый эвакуационный танк? Именно с такими мыслями он и провалился в короткий беспокойный сон.

[1] Маньчжурия — в данном случае указывается именно приграничный город и одноименная железнодорожная станция, названные в честь территории Маньчжурия.

[2] На танки МС-1 второй производственной серии устанавливали пулеметы ДТ-29 конструкции Дегтярева.

Глава 5

ОДВА. Часть 3

Следующий день начался. Нет. Не с завтрака. И даже не с кружки горячего чая. Причина была банальна — тылы еще не подтянулись, а все прихваченное с собой, уже было смолочено и выпито днем ранее. Начался же он еще затемно с получения приказа о выдвижении в новый бой. Однако никто даже не думал возмущаться против подобного положения дел по той простой причине, что войскам предстояло брать Чжалайнор. Что в свою очередь означало возможность провести следующую ночь не в вымороженных окопах или, как танкисты, внутри своих боевых машин, скрючившись в три погибели, а в отапливаемых домах. Это понимали все, отчего натиск на последнюю линию обороны города оказался стремительным. И вновь сказали свое веское слово танки, как и в предыдущий день, подъезжая едва ли не вплотную к ДОТ-ам для ведения стрельбы по их амбразурам — тут китайцы поленились копать еще одни противотанковый ров, за что и поплатились. Пусть даже одну машину вновь обездвижили, забросав гранатами, такая цена всех танкистов вполне устраивала. Даже экипаж пораженного танка. Но отдохнуть по-человечески не вышло. В командовании корпуса на всех уровнях тоже находились карьеристы с приспособленцами, каковым являлся сам Александр, желавшие возвыситься за чужой счет. Потому, едва гарнизон города капитулировал, и 108-й стрелковый полк, и танковую роту в составе 7-ми уцелевших машин, тут же отправили совершать скорый 20-тикилометровый марш с целью выхода на южные границы города и одноименной железнодорожной станции — Маньчжурия. Засевшие там китайцы раз за разом отбивали штурмы, а снаряды для артиллерийских орудий уже подходили к концу, отчего было принято решение взять их в блокаду, чтобы никто не ушел, а после провести атаку разом со всех направлений.

— Да чтоб тебя подняло и перевернуло! — весьма культурно сквернословил Геркан, вновь стараясь прикрыть пулеметным огнем отход экипажа головного танка, который опять провалился «под землю». Правда, на сей раз то оказался не противотанковый ров, а обычный окоп, который, впрочем, тоже стался не по зубам малышу МС-1. Не помог даже специально прикрученный к корме танка хвост, как раз предназначенный для помощи в преодолении подобных препятствий. Машина застряла намертво, а своя пехота осталась где-то далеко позади, отчего рассчитывать приходилось исключительно на собственные силы и возможности. — Всё! Убежали! — крикнул он мехводу, стоило только проследить через смотровые щели за тем, как оба горе-танкиста укрылись за корпусом его «боевого скакуна» или же скорее «боевой черепахи». — Давай, Сидоров! Врубай заднюю! И потихоньку! Потихоньку! Чтоб самим не подавить спасенных!

В этот раз атака оказалась дюже неудачной. Своя пехота залегла, попав под сильный огонь, открытый со стороны китайцев, а артиллерия не вовремя начала беречь подходящие к концу снаряды. Как результат — аж целых три танка пришлось оставить, либо на подступах к позициям противника, либо прямо на них, как это произошло с командирской машиной. Причем один танк вновь оказался забросан гранатами, да так неудачно для его экипажа, что люди были вынуждены просидеть внутри него почти сутки, так как подступиться к ним на выручку никак не получалось. Хорошо хоть китайцы тоже отступили со своих передовых позиций, и обездвиженная техника осталась на полосе ничейной земли. Третий же не вернувшийся из боя танк вышел из строя по технической причине — в результате износа ведущего колеса у него слетела гусеница, натягивать которую на место под непрерывным ружейным огнем противника никто не решился.

Собственно, на этом участие в боях непосредственно самого Александра подошло к концу. Китайцы в ночь с 18-го на 19-е ноября предприняли попытку прорыва из заблокированного города. Потом еще дважды пытались пробиться — днем 19-го и в ночь на 20-е число. Но все они осуществлялись восточнее расположения танкистов и были пресечены без их вмешательства. А около трех часов дня 20-го же ноября вовсе объявили о капитуляции вражеского гарнизона.

Так-то сражения на этом не прекратились и несколько танков продолжили свой боевой путь вместе с частями 36-ой стрелковой дивизии, выдвинувшись по направлению к Харбину. Но Геркана это не касалось по той простой причине, что его машину, на правах командира и друга, отжал себе Киселев, оставив взамен на его попечение аж четыре поврежденных танка. Да он и не был против. Наконец-то появилась возможность, и самому пожить в тепле с относительным уютом, и технику устроить под крышей одного из разграбленных местными складов.

Вообще представшая глазам советских бойцов при заходе в город картина повального мародерства, когда едва ли не из каждого дома и лавки выскакивали выбросившие свое оружие, но набившие руки всевозможным добром китайские солдаты, выглядела натуральным пиром во время чумы. Китайцы даже не столько боялись быть застреленными бойцами РККА, сколько опасались не успеть прихватить себе как можно больше ценного, прежде чем их выставят вон из этого населенного пункта. Склады же обносили в первую очередь. В том числе и сами горожане. Поэтому с пустующими помещениями сейчас в Маньчжурии дела обстояли весьма неплохо. Вот Александр и занял самовольно одно из них под предлогом необходимости проведения ремонта вверенной ему техники.

Сюда же впоследствии перебрался Соколов вместе со всем невеликим тылом их роты, и начались трудовые будни зампотеха. Менялись вышедшие из строя опорные катки и пошедшие трещинами траки гусениц. У кого-то пулями и осколками побило элементы подвески, так что пришлось пустить в дело почти все части ходовой разукомплектованного еще в Чите танка. Да и его единый блок двигателя с КПП пригодился, так как заменить весь агрегат целиком на притащенном трактором танке, что вышел из строя еще при осуществлении самого первого марша, оказалось куда проще, нежели ковыряться с рассыпавшимися шестернями. Все это заняло от силы неделю, но мир наступил лишь 22 декабря, когда в Хабаровске был подписан «Протокол об урегулировании конфликта на КВЖД», который впоследствии Нанкинское правительство Китая старалось всячески игнорировать и даже не признавать в одностороннем порядке, вплоть до захвата земель Маньчжурии армией Японской империи в 1932 году. Но все это уже совершенно не касалось Геркан, Александра Морициевича, поскольку сыграли свою роль те чертежи ШРУС-а, что прежде были переданы командиру 3-го отдельного танкового полка. Бабочек тогда, конечно, никто не давил по причине их отсутствия, но сделанное в нужное время, в нужном месте, с нужной персоной, небольшое изменение в ходе истории привело как раз к проявлению «эффекта бабочки» подаренного миру фантастом Рэйем Брэдбери.