Чистилище

— Этого не может быть!

— У меня нет причин врать тебе, отец. И у меня также нет причин не доверять словам Анджело.

Сальвати заволновался.

— Может, Анджело еще что-нибудь рассказывал о князе ангелов и о расколотой Церкви?

— Да. Послание его брату гласило, что лишь объединенная Церковь сможет противостоять угрозе, которую принесет своим проклятием князь ангелов.

— Ты в этом уверен?

Энрико кивнул.

— Так сказал Анджело.

— Но ведь это ложь! Все совсем наоборот. Церковь должна расколоться, чтобы обрести свое истинное предназначение. Только тогда у нее будут силы побороть зло. Вот что открылось Фабрицио.

— Откуда ты это знаешь, отец?

19

К северу от Неаполя, среда, 7 октября

Прошло почти двое суток с тех пор, как Энрико познакомился со своим отцом. Большой черный лимузин проехал в ворота охраняемой усадьбы севернее Неаполя. Мерседес ехал по извилистой, обсаженной кипарисами дороге к большому дому, там машину уже ждал священник лет пятидесяти в черном костюме. Священник был коренаст, массивен и внешне напоминал борца. Его звали Франческо Буффони, он был личным секретарем Луция IV. Когда лимузин остановился в небольшом незаасфальтированном дворике, поднялось облако пыли и Буффони закашлялся. Шофер и телохранитель вышли из машины, чтобы открыть заднюю дверь. Двое священников поднялись с заднего сиденья и подошли к Буффони, который крайне официально поприветствовал их и провел в дом. Он проводил их в библиотеку, в которой за два дня до того Томас Сальвати разговаривал со своим сыном. Сейчас Сальвати стоял перед одной из многочисленных полок и читал какую-то толстую книгу, которую тут же, как только вошли священники, захлопнул.

— Церковное право, — сказал антипапа, повернувшись к ним, — проклятие любого, принятого на работу священника. Но у меня складывается впечатление, что нынешнее положение вещей уникально. Чтобы антипапа после смерти понтифика вступил в его должность — это уникальный случай. Ничего подобного я не смог отыскать. Наверное, комментарии к церковному праву вскоре придется переписывать.

Он хотел поприветствовать обоих посетителей, пожав им руки, но они преклонили перед Луцием колени и поцеловали перстень на его правой руке, на котором был выгравирован апостол Петр во время рыбной ловли.

— Вы целуете перстень не своего понтифика, — удивленно произнес Сальвати.

— Теперь в нашем сердце понтифик — вы, Святой отец, — ответил кардинал-префект Ренцо Лаваньино, поднимаясь с колен. — Как вы только что сказали, церковное право нужно будет переписать.

— Значит ли это, что в Ватикане хотят объединения наших церквей со мной во главе?

Кардинал Феррио тоже поднялся и кивнул.

— Нужно провести еще небольшую разъяснительную работу, но это скорее вопрос дней, чем недель или месяцев.