Легко увернулся от одного, другого, третьего удара.
– Видно, Агап, что ты служил не в кавалерии. Рубака из тебя неважный.
Присев, он ударил палкой по единственной ноге противника. Тот повалился на траву, а Луций припер упавшего острым концом к земле, придавил сапогом руку с саблей.
Колченог хрипел, пучил глаза – не ждал такого финала.
– Проткни эту гадину и идем, – потребовала за спиной Полина. – Скорее, пока те не вернулись!
Луций полуобернулся.
– Я на тебя удивляюсь. Неужто, проживя со мною столько лет, ты полагаешь, что я способен проткнуть живого человека?
– Ну так пристрели.
Она держала в руках подобранные с земли пистолеты, один совала ему.
– Кончай его. Быстрее, пока шумно. И догоняй.
Сунула второй пистолет за поясок, пошла к обрыву.
Катин отбросил древко, и есаул сел, уперся лбом в дуло.
– Стреляй, барин, твоя взяла. Не жалко. Я на свете знатно погулял.
Да что ж вы все, будто сговорившись, склоняете меня к невозможному, возмущенно помыслил Луций, отступая.
– Не управился еще? – обернулась Полина. – Стреляй же! Я на лестницу, боюсь быстро, не оступиться бы.
Катин колебался, не зная, что делать. И Рационий молчал, не помогал.
Убить человека, конечно, невозможно, но ведь и оставить Агапа тоже нельзя. Кликнет остальных, и расстреляют сверху, с обрыва.
– Э, да ты робкой… – улыбнулось безносое лицо. – Не стрелишь…
Агап поднялся на ноги, схватил пистолет за дуло, вырвал из вялой катинской руки, а сам отпрыгнул назад.
Лязгнул взведенный курок. Колченог презрительно рассмеялся, сплюнул.