Это продолжалось не более полминуты, но за эти тридцать секунд я поняла, что Димка, может быть, даже лучший парень на свете, но, к сожалению, не любимый. Не тот, рядом с которым хочется быть каждую секунду этой невыносимой жизни.
Я не вырывалась и не возмущалась – не хотела обижать Диму, я просто мягко отстранилась от него, взяла за руки и, внимательно посмотрев в глаза, сказала, тяжело дыша от передоза эмоций:
– Дима, ты невероятный. Добрый, смелый, веселый. Заботливый, милый. Но… – каждое слово давалось с трудом, – ты правда мой друг. Как Лида или Марина. Или брат. Как Федька. А целовать брата или подруг – это противоестественно. Я не могу, просто не могу, понимаешь?
В моем голосе послышались истерично-извиняющиеся нотки. От пронзительного северо-восточного ветра стало очень холодно, и я поежилась. Его губы казались восковыми – приятными, не отталкивающими, но не дарящими эмоций. Поцелуй с ним был сродни молочному шоколаду без вкуса или остывшему кофе без аромата.
– Понимаю.
– Мне жаль, Дима, мне очень жаль. Все, что я могу предложить, – моя искренняя дружба, – и я обняла его так же, как обняла бы брата или подругу. Так же, как Дэна, обнять Чащина я не смогла. Поцелуй с любимым – это еще и волшебно. Только рядом с Димкой я не чувствовала этого волшебства. Все волшебство забрал Денис. Кажется, все-таки моя судьба на букву «д» очень сильно напоминает ветер, а не искры.
И так жаль, что не наоборот.
– Дима, прости меня, я во всем виновата, – прошептала я, положив голову парню на плечо, – я не хотела, чтобы ты страдал или мучился. Я такая дура, такая глупая.
– Не говори ерунды. Это я виноват. Я просто не могу больше молчать. Я столько всего и ото всех скрывал, что все… Это был предел. Ты, Оля, Ник… Я перед всеми виноват. Слабак.
– Неправда.
Мы стояли, обнявшись, минут пять и не слышали, как один из автомобилей, припаркованных около двора, спешно уехал прочь.
Стоявшие под козырьком подъезда Мария и Дима не знали, что в те минуты, когда он вдруг решил рассказать ей все о своих чувствах, в одной из машин напротив них сидел Дэн вместе со своим близким другом Игорем, организовавшим охрану Маше.
Денис чувствовал себя почти хорошо, его молодой и оказавшийся сильным организм быстро восстанавливался, удивляя врачей и его самого, правда, из больницы парня еще не выпустили – дед велел до последнего держать там своего энергичного внучка. Но этим вечером Дэн все же на время умудрился сбежать из своего бокса, который он начал тихо ненавидеть. Причиной этому была его дорогая возлюбленная, которая ни с того ни с сего написала вдруг на мобильный гневное сообщение о том, что видеть и слышать Дэна больше не желает. Когда парень читал это эсэмэс, от которого просто веяло гневом и обидой, он чуть не выронил от неожиданности смартфон – так ослабли его пальцы. Поток эмоций девушки, которые сохранили в себе печатные буквы, поистине стал вторым лезвием, воткнувшимся в его плоть. Сидящая с сыном Лера заметила, что ясный взгляд ее Дэнси вдруг померк, а рука, на сгибе которой виднелись еще синяки от игл, безвольно опустилась на постель.
– Денис! – громко позвала она сына по имени, испугавшись, – Денис, тебе больно?
– А? Больно? Нет, мама, – слабо улыбнулся тот, – просто я тут кое-что забыл сделать. А сейчас вспомнил. Не волнуйся.
– Ты точно в порядке? Позвать врача? – все равно волновалась женщина. – Милый, не пугай меня так. Давай-ка, убирай мобильник и просто полежи, хорошо?
– Нет, мам, прости, мне надо срочно кое с кем поговорить. – И Денис тут же начал звонить Маше. Однако она заблокировала свой сотовый от нежелательных звонков и сообщений, перестала появляться в Интернете и вообще пропала. Конечно, от ее отца Денис знал, что его Чип находится дома и что она в безопасности, но легче ему от этого не стало. Парень не совсем понимал, какую ложь имеет в виду Марья и почему она его, Смерча ненавидит? Успокоив свою разгоревшуюся черным пламенем красноглазую леди, Дэнв спустя некоторое время проанализировал ситуацию и предположил, что Бурундукова или узнала правду о том, что он в больнице, и обиделась, или что-то неправильно поняла и приняла за ложь с его стороны. Но что конкретно – до парня не доходило, хотя он пытался в голове смоделировать хотя бы примерную ситуацию хода мыслей и поведения Марии.
О том, что он пребывал в больнице, до сих пор знали только Черри, Ланде, Игорь, родители, дед, дядя, Петр и отец Машки со своими сослуживцами. Ах, да, еще знал друг-музыкант, но он точно не мог быть замешан в этой глупой истории, вообще находился за много тысяч километров от города. И все эти люди не рассказали бы светловолосой девушке правды, пока не состоялся захват Пристанских на благотворительном балу. Его родственникам и отцу Чипа с коллегами рассказывать Машке правду было невыгодно, за исключением разве что Петра, но Смерч был уверен, что брат не станет тратить свое драгоценное время на какую-то там девчонку. Друзьям Денис доверял – они тоже не могли проговориться. На всякий случай он позвонил им по очереди и поинтересовался, не связывались ли они в последнее время с Бурундучком, но ответы парней были отрицательными. Более того, выяснилось, что они не могут связаться с Машей при всем своем желании – их номера также были заблокированы.
Значит, девочка что-то навыдумывала себе. Но что? Что стало катализатором взрыва с ее стороны? Или кто?
Решив, что произошло нечто странное, Дэнни, не любивший загадок и сюрпризов, а также незапланированного течения дел, обманными путями сегодняшним дождливым пасмурным днем выбрался из больницы, сел в машину дожидавшегося его Игоря, и парни поехали к дому Бурундучка. Приехали они аккурат к тому моменту, когда Димка заканчивал рассказывать ей о себе и Ольге. Конечно, парни в авто не слышали, что Чащин там говорил Машке, и просто наблюдали за ними издали: скептично ко всему настроенный Игорь – с толикой любопытства, а непривычно молчаливый Денис – внимательно. С Машей он хотел пообщаться наедине, тет-а-тет, без Димки, и ждал, когда тот свалит. Он смотрел на девушку и мысленно улыбался. Надо же, она сама перекрасилась в нормальный цвет. И теперь выглядит еще милее обычного. Интересно, а насколько она сильно соскучилась? Он – до невозможности сильно. Когда совсем скоро все это закончится, они пойдут на концерт «На краю», а потом он точно повезет ее в горы, потому что ей точно пора… взрослеть! И только с ним, естественно. Подумав об этом, Смерч позволил себе довольно улыбнуться, прикрыв костяшками пальцев губы: еще немного и все будет просто отлично. Просто надо еще немного подождать. Еще чуть-чуть.