Бремя защитника

— Пожалуй да! Будешь командовать ротой пехотинцев.

В сгущающихся сумерках шли молча. Конная артиллерия состояла из отборных лошадей-тяжеловесов. Они по двое тянули пушку, на ложе которой был укреплен ящик с запасами картечи, ядер и книппелей. Лошади шли тихо, что было важно для незаметности продвижения.

В лесу раздался несильный свист. Это разведка высланная вперед подала знак, что лагерь близко и можно натолкнуться на дозоры хошбанов, либо на отошедшего "по-ветру" мутанта. Сейчас было важноработать оперативно и профессионально. Проинструктировав пехотные подразделения, я вместе с конной артиллерией расположился на окраине леса, где уже можно было видеть огромный лагерь хошбанов. Не меньше тысячи шатров, костры, над которыми плавали голубые облачка их темного божества. Мутанты в экстазе кружились возле костров, ублажаясь своим демоном.

Двадцать пять пушек конной артиллерии заняли свои позиции. Распрягать лошадей не стали. Наоборот, нужно было максимально быстро ретироваться с выбранного места. Пушки зарядили зажигательными зарядами и распределили сектора обстрела. Я прислушался. Кроме гомона тысяч хошбанов, посторонних звуков не наблюдалось.

Оглушительный одновременный залп всех орудий отозвался не менее раскатистым эхом в предгорьях Градии. Рев медведей в стойбище, куда попало не менее шести зажигательных снарядов особо выделялся в шуме охваченного паникой лагеря.

— Уходим! — сказал я Ессею, лейтенанту-артиллеристу, возглавлявшему группу. Лошади быстро поскакали по проложенным заранее дорожкам в лесу. По быстрому взгляду, кинутому назад было видно, что обстрел собрал хороший урожай. В лагере начался пожар, метались растерянные фигурки врагов. Медведи, вспыхнувшие словно факелы, в ярости бегали по территории, пытаясь сбить пламя, но еще больше увеличивали суету. Были видны отдельные островки организации.

Примерно тысяча солдат отправилась в направлении выстрела, но конная артиллерия уже готовилась к атаке на новой позиции. Рота солдат все также пряталась позади нас. Она должна была служить прикрытием в случае, если что-то пойдет не так.

Залп с противоположной стороны еще больше обескуражил мутантов. За двадцать минут удалось поменять дислокацию, объехав лагерь. Паника все усиливалась.

Но теперь, кто-то умный в стойбище хошбанов решил прочесать все стороны вокруг лагеря. Надо было быстро сваливать, что и сделали под прикрытием пехотинцев.

Удалось еще два раза пострелять, прежде чем начало светать. Отсидевшись час после первой атаки, мы снова занимали удобную позицию и устраивали артобстрел угомонившегося было лагеря противников. Сколько полегло врагов — было не понять, но психологический эффект получился очень даже сильным.

К рассвету все вернулись на исходные позиции между двумя холмами. Эдран со своей конницей прискакал изрядно потрепанный, но счастливый.

— Как на мелководье нерестящуюся рыбу ловить! — отреагировал он на мой вопрос о результатах рейда. — При пятнадцати убитых наших, более тысячи уничтоженных врагов! Действовали так, как вы и сказали! Один раз, правда, не разглядели идущую позади крупную группу и пришлось ввязаться в бой! Все потери именно там произошли.

Я чувствовал себя очень уставшим, ибо за двое суток удалось поспать максимум три часа на корабле. Но результат того стоил. Сейчас корпус хошбанов изрядно поредел и психологически поврежден. Противник если и знал о существовании артиллерии, то уж точно не сталкивался с ним в открытом бою.

"Дисциплина — мать победы" — вспомнил я слова непобедимого Александра Суворова. Но в сочетании с высоким боевым духом — это вообще гремучий коктейль. По моим прикидкам осталось в лагере тысяч восемнадцать мутантов. Все они рослые и сильные. Сеча предстоит не то, что тяжелая. Её исход очень труден для прогнозирования. Хошбаны защищают свою землю, они хотят отомстить за свои стойбища. Им предает уверенности громадная армия, направляющаяся сейчас обратно с фронта войны с номадами. Если честно, то я уже был неуверен в своей затее. Но виду не показывал. Александр Македонский, Наполеон, Суворов громили в разы превосходящие армии силой своего искусства, и от того, как я настрою своих бойцов — будет зависеть исход сражения.

Я построил пехоту и кавалерию в боевой порядок и проехался перед своими молодцами на лошади.

— Вы гордость баронства! — начал я громогласно. — Вы его сила, честь и доблесть! Ради вас я создавал баронство. Позади ваши семьи, ваши родные и друзья! Если сегодня мы проиграем — враг ринется через перевалы, опустошая, убивая, насилуя и уничтожая все то, что вам дорого. Сегодня будет битва за то, что мы вместе с вами долго и упорно создавали. Перед нами нелюди, готовые пожрать весь человеческий род, захватить и уничтожить наших матерей, жен, сестер и дочерей грязным жабам, для заселения всей земли своими отродьями! Необходимо раз и навсегда покончить с ними! Нет пощады врагу!

— Нет пощады врагу! — пронеслось в строю.

— Нет пощады врагу! — еще сильнее крикнул я.

Теперь все ряды огласились яростным воинственным воплем. От оглушительного диссонанса у меня потекли слезы!

— Я верю в вас! Сохраним все то, что мы так долго строили! Нет пощады врагу!