Уже тогда, в процессе чтения допроса юной ведьмы Филипп задумался, кто тот таинственный священник, проводивший черные мессы для предприимчивой фаворитки короля. Сомнений в том, что это был Гибур, у него практически не было.
— Он резал младенцев на животе у шлюхи Монтеспан! — рассказывал он позже Лоррену, — И произносил какие-то заклинания, направленные во вред моему брату!
Лоррен отнесся к его возмущению довольно прохладно.
— Какой же был в них вред? Разве маркиза желала королю смерти?
— Она хотела поработить его волю!
— Вот уж, поработить… Она хотела, чтобы ее любили, и не бросили ради очередной смазливой девки. Да и потом, ничего бы у нее не вышло. Я думаю и Гибур и эта Лавуазен просто водили бедняжку за нос, вытягивая из нее деньги. Маркиза мерзла, лежа на алтаре голышом, Гибур, по своему обыкновению, пил через нее силу Тьмы, только и всего. А жир повешенного, конечно, страшная гадость, но большого вреда здоровью нанести не может.
— Откуда тебе знать? Ты пил жир повешенных?
— Не приходилось, но могу предположить. Впрочем, если жир успел подтухнуть…
— Прекрати, Лоррен! Меня сейчас стошнит!
— Вампиров не тошнит.
— Я буду первым! Теперь я понимаю, почему мастер не хочет обращать Гибура, — он омерзителен. У кого будет желание иметь такого птенца?!
Лоррен пожал плечами.
— По-моему, он не хуже нас с вами.
— Он резал младенцев!
— Да и черт бы с ними. Парижское отребье размножается, как крысы, и их потомство все равно дохнет в первые дни жизни. Никогда не понимал, чего их жалеть. Другое дело, что возиться с ними не интересно. Им не страшно. Они ничего не понимают.
— С чего это ты так защищаешь Гибура? — подозрительно спросил Филипп.
— Плевать я хотел на Гибура, — с чувством сказал Лоррен, — Но у нас с вами есть более насущные проблемы, чем разбираться с тем, почему он не посвятил нас в свои делишки на стороне.
— Напрасно ты так думаешь. Гибуровы делишки могут сослужить нам добрую службу. Я, кажется, придумал, как их использовать для наших целей…
Филипп явился к королю как всегда около полуночи, чем привел его в крайнее раздражение. Уставший от трудов долгого дня, его величество собирался отправиться на покой и вломившегося в его кабинет брата очень хотел выставить восвояси.
— Я устал от твоих выходок! — заявил он, — Когда уже тебе надоест бродить по ночам? Впрочем, — делай это сколько тебе вздумается, но уволь меня от своего общества!
ebooksa