— Разрядился, наверное…
— Входи тихо, — прошипела Николь, впуская его в квартиру, — Разбудишь отца — получишь пендюлей, он дико зол на тебя!
Кристиан жалко улыбнулся и, стараясь не шататься, прошел мимо нее в гостиную, на ходу сбрасывая ботинки. В комнате царил полумрак, горела только лампа у дивана, на котором лежали книга и плед.
— Я спать, — пробормотал Кристиан, сосредоточившись на двери в свою комнату и поставив себе целью дойти до нее, потом войти в дверной проем. И не упасть.
Николь не позволила ему уйти, остановила за руку и, развернув к себе, с тревогой вгляделась в лицо.
— Ты жутко выглядишь! — сказала она, — Похож на покойника. Ты не заболел?
Она приложила ладонь к его лбу, но он был холодным, — значит не простуда.
— Все нормально. Просто устал, — пробормотал Кристиан.
— Подожди…
Николь стянула с него куртку, и, придерживая за плечи, сама отвела в комнату.
— Завтра не ходи никуда. Отсыпайся. Твой телефон я поставлю на зарядку и утром положу тебе под бок. Буду звонить. Если не ответишь, — вечером получишь в глаз. Понял?
— Угу, — пробормотал Кристиан, падая на кровать.
Дождавшись, пока Николь закроет дверь, он кое-как стянул с себя штаны и тут же провалился в сон.
Ему снились странные сны. Тяжелые, душные, мучительные и приторно сладкие. Неизменно возвращавшие его в дом на набережной Анатоль Франс. Каждый раз Кристиан пугался, потому что понимал, что не уйдет живым. И одновременно он радовался тому, что находится там, ведь это значит — ему все-таки разрешили остаться. Вокруг было множество странных созданий, не особенно даже похожих на людей, бледных, с ввалившимися щеками и горящими глазами, каждое из которых смотрело на него с жадностью, но почему-то не смело напасть, не смело даже прикоснуться. И Кристиан был уверен — они и не посмеют. Потому что он под защитой того, кого они боятся.
Взгляды тварей скользили по его коже мягко, как бархат, заставляя выгибаться от наслаждения, они звали его к себе, уговаривали самому отдаться им, обещали, что он не пожалеет. Они злились, видя, что он игнорирует их, и мешали ему идти. Они будто пили его на расстоянии, — высасывали силы, сдавливали грудь, так что он начинал задыхаться. Они заставляли его теряться в бесконечных сумрачных коридорах, по которым Кристиан бродил, в томительном предвкушении разыскивая темноглазого вампира с ослепительно-белыми острыми клыками, который в качества бонуса за выполненный квест вопьется ему в горло и будет пить кровь. Силы кончались, из ранок на шее кровь вытекала сама собой, и Кристиан пытался остановить ее, прижимая к ранкам ладонь, но ничего не получалось.
И он не успевал добраться до цели. И умирал, истекая кровью. И просыпался в холодном поту на смятой постели, в ужасе хватаясь за шею и шаря глазами по комнате, потому что не понимал, где сон, а где явь.
Когда Кристиан окончательно проснулся, то еще долго продолжал лежать с закрытыми глазами, стараясь сохранить послевкусие ушедших снов, волнующую смесь из ужаса, азарта и наслаждения, — чувств, плавно продолжавших те, что он испытал чуть ранее наяву. Если, конечно, он не спятил и не выдумал себе все. Кристиан был абсолютно трезв и вменяем, и отлично помнил каждую минуту прошедшей ночи. Но может быть, безумие именно так и проявляется? Когда ты становишься абсолютно уверен в реалистичности того, чего не может быть? Кристиан пытался вспомнить как можно яснее черты лица своего вампира, визуализировать его образ, как фотокарточку, чтобы ничего не забыть и не начать сомневаться в том, что он действительно существовал, даже если пройдет много лет. Ведь воспоминания это, скорее всего, все, что ему останется до конца его дней… Воспоминания о взгляде, выжигающем дотла, о языке, скользящем по изгибу шеи и — о Господи! — об укусе… Все на свете фильмы о вампирах пытаются показать, насколько это охренительно приятно, когда вампир пьет твою кровь. Но разве можно что-то по-настоящему прочувствовать, пока не попробуешь сам? Это… Это не поддается описанию. Это лучше, чем секс. Лучше, чем что бы то ни было.
Ужасно не хотелось шевелиться, но, судя по тому, что солнце уже вовсю светило в окна, утро давно сменил день, и надо было вставать. Кристиан со стоном перевернулся на бок и взглянул на часы. Ничего себе, — первый час дня…
На лежащем рядом с подушкой телефоне два неотвеченных вызова.
Вот черт!
ebooksa