Глаза у того выглядели испуганными и одновременно торжествующими. Что это значит? Опоил Трэша какой-то незаметно подсыпанной дурью? Ну сейчас он этому отравителю покажет…
Вот только показать не получилось, потому что тело стало совершенно непослушным. Почти как в самом начале жизни, когда его круглые сутки держали в состоянии паралича. Не было ни боли, ни малейших неудобств, просто руки и ноги отказались слушаться. Даже рот перекосило в одном положении, и веки отказывались опускаться. Спасибо, сердце не остановилось, удары его продолжают отзываться в ушах, да и легкие продолжают прокачивать воздух.
Но все остальное отказало полностью. Трэш сейчас только и мог, что смотреть на отравителя с усиливавшейся с каждым мигом яростью.
Причем пустой яростью, ведь сделать тому ничего не мог.
Сыч, суетливо вскочив со скрипучего стула, навис над головой Трэша и злорадно осведомился:
– Ну как тебе мой живец, падаль?
Ответом ему была лишь тишина, но это мерзавца не смутило.
Ухмыляясь, пояснил беспомощной жертве подробности происходящего:
– Прости, Трэшак, совсем из головы вылетело. Забыл, понимаешь, тебе сказать. Кое-что сказать. Важное. Понимаешь, тут такое дело, раствор процеживать надо. Фильтровать. Можно через несколько слоев бинта или хотя бы тряпку нормальную. Главное, чтобы в растворе не осталось хлопьев. Они чистая отрава и для иммунных, и для вас, тварей поганых. Мы от него сразу дохнем, вы, когда мелкие, тоже, а вот с такими кусками дерьма, как ты, быстро отмучиться не получится. Парализует вас наглухо, на несколько часов. Жаль, пули этой дрянью смазывать нельзя, нагрев хлопья не держат, но с тобой, дебилом, и так прокатило. Что, за последнего лоха Сыча держал? Да? И кто теперь из нас двоих лох? Отбросов ты мешок, а не кваз. Шутил я за кваза, ты понял? Я сразу срисовал тему. Картинка с твоей уродской рожей на каждом перекрестке подвешена, и за тебя много чего обещано. Думаешь, ты весь из себя броневой? Непробиваемый? Не знаю, как ты такой получился, это внешние пускай разбираются, они не просто так за тебя награду дают. Зато я знаю, как таких минусовать. У всех вас, уродов, затылок – слабина. И ты такой же. Знаешь, что теперь будет? Начну с того, что разберусь с тобой. Потом также разберусь с твоим тупым дружбаном-лотерейщиком. Тот даже не заметит, мне всего-то и надо, сзади подойти и врезать, сам знаешь куда, пока он мясо трескает. Разберусь с ним, позабавлюсь с бабенкой и сдам твою тушу кому надо. Уж извиняй, но висит на мне много чего всякого, приходится от всех ныкаться. Но вот за такое все простится. Надоело уже по норам сидеть, чай не крот я, а человек. Получается, ты для меня – счастливый билет в нормальную жизнь. Гы-гы-гы. Ну что, билет, готов к полету?
Последние слова Сыч произнес, зайдя сзади и наклоняясь к голове. А затем затылок взорвался настолько чудовищной болью, что сознание отключилось в один миг.
Мгла отступила так же мгновенно, как и навалилась. Трэш увидел стремительно перемещающуюся картину. Он мчался на разогнавшейся тяжелой машине, одной рукой ловко выкручивая трясущийся руль, а другой возясь с закрепленным на приборной доске планшетом. Позади и сверху грохотали выстрелы, то и дело по корпусу колотили пули, но он не отвлекался, он продолжал заниматься своим делом.
Стоп? Почему он? Это не Трэш сидит на водительском сиденье, это обычный человек, с человеческими руками. Он смотрит его глазами, но не может воздействовать на происходящее. Просто зритель.
Но зритель, слишком многое понимающий. Он откуда-то знал, зачем человек, попавший под обстрел, в такой момент уткнулся в планшет. И еще знал, что это ему не поможет.
Последнее знание почему-то сильно взволновало, заставило напрячься, попытаться вспомнить, что здесь не так, почему он так сильно переживает.
И начали проявляться новые воспоминания.
Человек слишком поздно сел за руль. Он предполагал, что когда-нибудь такой момент настанет, готовился к нему уже не один месяц. Но бежать ему надо было вчера или в крайнем случае ранним утром. В полдень – слишком поздно, этим он лишь развязал руки врагам.
Но человек за рулем, в отличие от Трэша, не знал, что фатально опоздал. Он все еще на что-то надеялся. Управляя машиной одной рукой, он торопливо водил пальцем по сенсорному экрану тактического планшета. Техническая служба уже успела сменить пароли к системе управления автоматизированными турелями, но для себя он, естественно, оставил потайной ход. Уровень сигнала на этом отрезке дороги неплохой, всего лишь минута, ему нужна только одна минута.
Минута на то, чтобы получить доступ к турели номер сто шестнадцать и перевести ее в режим ручного управления. После этого в его распоряжении окажется расположенное на высокой точке стабилизированное тридцатимиллиметровое орудие с запасом подкалиберных снарядов из обедненного урана. Такие медленно теряют смертоносную скорость, они даже за километры способны справиться с броней начинающего, а то и среднеразвитого элитника.
Трэшу невольно захотелось почесать место, по которому недавно вскользь прошелся один из таких снарядов, неожиданно вылетев из ночного мрака. Даже так, едва задев, он сумел наделать бед и сильно озадачить. Очень хотелось узнать, что же это случилось.
Почесать, конечно, не получилось. Зато Трэш наконец выяснил, что же именно его тогда покалечило.