– А вот может. Непростая это элита, понимать должен. Ученые эти, как всегда, что-то перемудрили.
– Гвоздь, ты же сказал, что все решишь.
– Я сказал, что посмотрю. А я пока что элиту не вижу, только слышу, что ты ее завалил.
– Да, завалил.
– Ишь ты… элитный победитель.
– Ты бы знал, какой он тупой. Вылакал ведро живца с хлопьями и даже не сразу понял, что дела у него пошли не очень. А там я ему арматурину в мешок забил, пошуровал чуток концом и ходу. Посмотришь сам, клиент еще не до конца остыл, весь из себя красивый лежит. Скажешь – слабо? Часто тебе такие подгоны делают? Ну так как? Кинешь мазу перед бубной?
– Сказано тебе, посмотрим.
– Но, Гвоздь, ты же…
– Что я же? Я тебе что, кидала какой-то? Будет дело, будет и маза. Ты че такой грустный, Сыч? Тебе радоваться надо.
– Я грустный? Да ты че, земеля, я и правда только рад. Ты свое слово сказал, я тоже порожняк не гоню, значит, все путем.
– Не похож ты на веселого, Сыч.
– Да елы-палы, как это не похож? Хочешь, анекдот расскажу, что ли. Один хрен Нанайца ждем.
– Ну валяй.
– Значит, это. Идет заяц по лесу, и тут у него мобила звонить начинает.
– Это типа смеяться пора? Заяц с мобилой?
– Да не, ты слушай дальше. Он мобилу к уху, а там ему лиса хреновые новости рассказывает. Типа в лесу завелся лось. Не просто лось, а лось-маньячелла. Охренеть озабоченный и подкрадывается незаметно. Хоть ты в лесу, хоть на поляне, но стоит только нагнуться, и он тебя отымеет моментом. Четкий лось, продуманный, как ни тихарись, везде достанет. И всегда вежливый при этом, скотина. Ну, значит, заяц думает, это какой-то смешной развод, ржать начинает, под это дело мобилу роняет, нагибается за ней, да как заверещит. А из-за спины ему вежливым голосом: «Добрый вечер». Вот сейчас можно смеяться.
– Если бы за убого рассказанные анекдоты расстреливали, ты бы, Сыч, вообще не жил. Ну что там, Нанаец?
Узкоглазый мужчина, болезненно худой и, несмотря на вечернюю прохладу, выше пояса из одежды таскающий лишь разгрузочный жилет, неуверенно покачал головой:
– Я не вижу никого. Вообще никого.
– И чего ты тогда такой разволновавшийся? – все тем же ироничным тоном уточнил Гвоздь.