– Эй, клоуны, по какому случаю представление?
Урчащее чудище медлить с ответом не стало:
– А с чего это ты вдруг решил, что мечтаю быть для тебя хорошим? Мужем своим командуй, урод недоделанный. Я сегодня добрый, так что можете что угодно устраивать, но только не рядом со мной. Не надо шуметь в том месте, где я кушаю. Понятно? На этом все, я вас отпускаю, валите.
«Конкурент» резко повысил голос и начал приплясывать, демонстрируя ложные атаки с более чем безопасного расстояния.
Стая поддержала его усилившимся урчанием и бледными попытками скопировать угрожающие движения.
Чавк в ответ на это бессвязно заурчал, пикирующим коршуном слетел по лестнице, проносясь мимо ближайшего «странного», сохранившего из одежды лишь разорванную до пуза и почерневшую майку, на ходу врезал ему пятерней, снеся полморды вместе с глазом, после чего попытался повторить этот номер с вожаком. Но тот, гибким движением уйдя с линии атаки, взмахнул своей «граблей», вспоров спутнику плечо с такой дурью, что тот покатился кубарем, жалобно поскуливая и разбрызгивая по асфальту кровь.
Тут уж Трэш не стерпел. Да, Чавк, возможно, туповат и бесполезен, но он все же свой, такое спускать никому нельзя.
Одним прыжком преодолев все ступеньки, для начала ухватил стоявший у магазина мотороллер и, крутанувшись, со всей дури запустил его в собравшегося было заняться Чавком вожака. Тот засек угрозу, проворно отскочил назад, тяжеленный снаряд промахнулся. Но нельзя сказать, что задуманное провалилось с треском, – он полетел дальше и ударил в одного из самых чахлых членов стаи, отправив его в нокдаун, подсчитывать заработанные переломы.
Продолжая развивать успех, Трэш бросился вперед, намереваясь устроить рукопашную с предсказуемым исходом: обнаглевшего вожака придется научить уважать новых знакомых, ну а остальным можно задать отменную трепку, только если сами полезут. Все они весьма слабы, но гоняться за ними – себя не уважать.
Пусть сами приходят, тогда уважит.
Вожак, не принимая бой, резво помчался прочь. При этом на Трэша он не оглядывался, но зато посматривал на небо. Сзади не разглядеть выражения его морды, но почему-то возникла уверенность, что чудище в высшей степени обеспокоено.
Причем беспокоит его вовсе не преследователь.
Трэш тоже задрал голову и только сейчас, благодаря тому, что хоровое урчание «странных» испуганно притихло, уловил угрожающе-усиливающийся звук, смутно напоминавший комариное жужжание.
Вот только комар должен быть грандиозным.
Дальше действовал не раздумывая, на голых инстинктах и частично подчиняясь таинственному внутреннему голосу, который не имеет привычки ошибаться. Пригнувшись, подхватил Чавка за руку и бросился назад в магазин, игнорируя разбегающихся «странных», – лишившись поддержки вожака, они внезапно осознали, что напрасно ввязались в конфликт.
Промчавшись через торговый зал, Трэш сокрушил прилавок, дальше протиснулся в узковатую для его габаритов дверь, бочком преодолел короткий коридорчик, легко вынес еще одну дверь, на этот раз двустворчатую и широкую, вновь оказался на улице. Магазин остался за спиной, но это не означало исчезновения укрытия. Еще заранее подметил, что позади него тянется пешеходная дорожка, по бокам которой густо разрослись каштаны. Укрытие так себе, прикрывает только от взглядов сверху, но именно это сейчас и требуется.
Обернувшись на усилившееся до дичайших значений жужжание, Трэш разглядел в промежутке между домами разбегающихся по главной улице «странных». Причем речь шла исключительно о членах «стаи грязнуль», все прочие, медлительные или не слишком проворные, вели себя так, будто ничего не происходит.
В следующий миг над улицей стремительно промелькнуло что-то надрывно жужжащее, крестообразное, хищное, оставляющее за собой сдвоенный дымный след.