– Разберемся, – кивнул Султан.
– Давай, в темпе разбирайся, тебе еще нашим дорогим гостем заниматься, а то он уже скучать начинает.
Здоровяк вышел, а Гробовщик, вновь подмигнув Карату, выразительно покосился на Ската, и даже маска не скрыла то, что лицо его на миг стало карикатурно-кровожадным.
Хочет, чтобы тот с ним разобрался? И каким же образом? Плевком голову пробить?
Кстати, что-то в этой идее есть. Нет, не в том смысле, что сработает на ровном месте, а вот если плюнуть в состоянии ускорения, допустим, металлическим шариком, а потом посмотреть, что случилось с мишенью.
Если живым отсюда выберется, непременно попробует.
Скат, не отрываясь от окна, спросил:
– Гроб, чем занимался, где ходил?
– Да почти нигде, прямиком сюда шел. Соскучился по вам.
– Ты там, случайно, за каналом мертвяков не видел?
Наемник, глядя в затылок Скату с недоброй усмешкой, процедил голосом, в котором не осталось ни намека на песенную мелодичность:
– Всего лишь одного. Пришлось очень сильно его попросить кое-что для нас сделать. Сам он идти не хотел, не нравится ему здесь, кислым воняет. Упирался обеими ногами, пока девочка его не попросила. Как следует попросила, она это умеет. Поехали, Карат.
«Куда это поехали?» – успел удивиться тот, прежде чем ситуация начала меняться.
Нет, неверно, она изменилась в один миг: громко, зрелищно, неожиданно и непонятно.
Нелепые тапки выпали из рук Гробовщика, открыв то, что в ладони он сжимает черную коробочку с куцым огрызком антенны. Штуковина эта больше всего напоминала пульт, при помощи которого не так давно в паре сотнях метров отсюда Рэм, а затем Карат приводили в действие мины в ловушке, устроенной против скреббера.
Палец наемника с силой придавил одну из кнопок.
Несмотря на то что окна были прикрыты, за исключением пары щелочек по краям, вспышка, сверкнувшая за ними, получилась очень даже заметной, но на фоне всего того, что последовало за ней, иначе как ерундовой ее назвать нельзя.
Брезент, прикрывавший окно, влетел внутрь исполинским нетопырем, увлекая за собой заваливающихся Ската и Кислого. По ушам ударил столь жуткий грохот, что Карат почти не сомневался: после такого барабанным перепонкам не выжить. Незримая сила толкнула его с дурной силой и, вот уж поразительное дело, с легкостью оторвала от прежде незыблемого стула, понесла дальше и неслабо приложила плечом о стопку шлакоблоков, после чего на голову ему свалилась несчастная рация.
Между прочим, тяжелая.
Карат и сам не понял, как перешел в режим ускорения. Тело само сработало, независимо от сознания.