– Насчет этого не волнуйся, о гигиене тебе сейчас надо беспокоиться в последнюю очередь.
– Ну это да, вот только… – Толстяк покосился на Диану непередаваемым взглядом и сбавил голос почти до шепота: – Понимаешь, желудок у меня слабый, ну и кишечник тоже. Я даже таблетки принимаю, могу показать, у меня с собой они. А тут взрыв, контузило меня. В общем… Гроб, ну давай я схожу к котловану. Я пулей, туда и обратно.
– Я сказал, сядь.
– Ладно-ладно, сажусь уже, как скажешь, с этим можно и потом разобраться.
– А ты уверен, что у тебя будет это «потом»? Я вот нет…
– Ну, Гроб, ну ты чего…
– Заткнись. Я спрашиваю, ты отвечаешь, и больше ни звука. Ты все понял?
– Ага, – совсем уж спал с лица толстяк.
– Скажи, Кислый, что ты обо мне слышал?
– Только хорошее, никто о тебе ничего плохого не говорит. Кого ни спроси, каждый ответит, что Гробовщик – самый лучший.
– Ты когда-нибудь слышал, чтобы я убивал детей?
– Конечно, нет, ну ты и сказанул.
– А женщин?
– Ну Гроб, ну зачем такое вообще спрашивать, тут и отвечать-то нечего.
– А девочками я торгую?
– Девочками?! Шутишь, что ли?!
– Какие тут могут быть шутки – все очень серьезно.
– Слушай, давай я лучше к котловану сбегаю, что ты ни спросишь, я ничего дурного о тебе говорить не стану, я же тебя уважаю и все такое. Можно? Я быстро вернусь.
– Ты будешь сидеть, слушать и отвечать.
– Само собой, не подумай плохого, – гибко подстраиваясь под сильно пугающего его собеседника, выдал Кислый. – Что ты еще хотел спросить?