– Это могла быть случайность. А может, и не случайность.
– Ты ужасно недоверчивый тип.
– Спасибо, Диана, стараюсь. У меня были хорошие учителя.
– Раз уж вы так мило треплетесь, можно и мне пару словечек ввернуть? – язвительно-вежливо поинтересовался Шуст. – У меня, собственно, всего лишь один вопрос: какого хрена мы вообще здесь делаем?
– Пересаживаемся на другой транспорт, – ответил Карат.
– Да я в деревянном гробу видел такие пересадки. Что за блажь тебе в голову взбрела? Нет, я тебя послушался без лишних базаров, как друга, но, по-моему, самое время начать растолковывать, во что ты на этот раз меня ввязал. И ребенка, кстати, тоже. А то лежу я на мягком, сон красивый смотрю, и вдруг меня будят и, ничего не объясняя, командуют шустро шагать за собой со всеми манатками. В итоге нас завезли на какой-то край географии, рядом мертвяки толпами носятся, шагать куда-то надо на своих двоих, а мне – так на всех четырех. И чем тебя старый транспорт не устраивал?
– Там, куда нам надо, он не пройдет.
– Машинка у ребят – чистый вездеход. Редкая техника, ее германцы раньше делали, выпуск прекращен, но им сноса нет, проходимость такая, что, пока не увидишь, не поверишь. А может, их где-то до сих пор штампуют, миров много, варианты всякие подворачиваются. Куда же ты нас тащишь, если там даже немецкое качество не проедет? Или по деньгам за километраж с Грошом не сошлись?
– По деньгам он нас выдоил, словно колхозных буренок, до последнего метра все оплачено, дальше никак. Но дело тут не в оплате, до нужного нам места машина не проедет. Дойдем до моста, сам все поймешь.
Не считая страдальческих стонов Шуста, очень даже ловко управлявшегося с костылями, переход обошелся без проблем. Пару раз укрывались в тростнике, но не потому, что замечали угрозу, просто осматривались перед тем, как выбраться на опасно открытое пространство. Ни зараженных, ни засады, оставленной с подачи коварного Гроша, не обнаружили. Зря о перевозчике плохое подозревали – похоже, нормальный мужик.
Карата трудно считать бывалым. Да, в Улье он не совсем новичок, но стаж у него несерьезный. Однако этого времени хватило, чтобы подметить немало полезных моментов. И когда мысль о том, что из Полиса, возможно, придется уходить в большой спешке, зародилась в его голове, он недолго раздумывал над маршрутом и выбором транспорта.
Спустившись с насыпи, подпиравшей железнодорожный мост, Карат дождался, когда кручу преодолеет отставший Шуст, шагнул в тростник, безжалостно сминая и ломая аккуратно сгруппированные стебли, которые до поры до времени скрывали незамысловатый тайник, устроенный под куском обычной рыболовной сети с вплетенными в нее пучками соломы.
Ухватившись за ручки, с натугой вытащил из зарослей черную сумку необъятных габаритов. Шуст, глядя на нее, присвистнул:
– Ну ни хрена себе баул, в барыги, что ли, податься решил? Жадности в тебе на два Израиля хватит, ведь даже поднять не можешь.
– Видели бы вы, как я его в машину грузил, а потом выгружал, это была песня.
– Вообще-то я видела и даже помогала, – сообщила Диана.
– Да от тебя помощи… страх один, что придавит.
– Лодка, что ли? – догадался Шуст.
– Ну да, лодка. Сейчас накачаем по-быстрому и водой уйдем. Лодка большая, на толпу рассчитана, с комфортом поместимся.
– Запаримся такую качать.