В сущности это ведь одно и то же…
«Я думаю об этом спокойно, — поразилась Маруся. — А может, так и должно быть? Если Андрей Гумилев не мой отец, как пытался внушить мне Бунин, то и беспокоиться не о чем.
Убивать я уже научилась. Все просто. Ну, а если профессор врет?…»
Тренькнул и залился звоном коммуникатор. Предупредительный сигнал. До часа «Х» осталось пятнадцать минут.
Надо спешить. Где-то тут должна быть тропа. Арк говорил, она слева от ручья.
Вот же она! Хорошая, широкая тропа, да что там тропа — целая дорога, ведущая через тайгу.
Надо спешить.
Надо.
Маруся оглянулась.
— Ар-р-р! — ворон сидел на верхушке кривой лиственницы и внимательно наблюдал за девочкой. Чен изломанной куклой валялся в ручье; переливающийся маскировочный комбинезон усиливал ощущение игрушечности, нереальности.
Неожиданно китаец захрипел, пальцы его судорожно заскребли по камням.
Жив.
— Да не могу я так! — сердито крикнула девочка и бросилась к Чену, на бегу доставая из выреза тельняшки серебристую фигурку ящерки…
— Или мы все сильно недооценили тебя, или ты — это не ты, или твои гены и вправду очень особенные, — усмехнувшись, прошептал Чен, глядя на Марусю. Губы его были черными от запекшейся крови.
«До чего воспитанным стал», — мысленно фыркнула девочка.
— Мне некогда, — она проверила узел на ремне, которым связала китайцу руки. — Думаю, ты выберешься. Перетрешь ремень о камни и ножками — к вертолету. А вот автомат я заберу. Баллончик тоже.
— А не боишься, что меня вот такого, связанного, задерет медведь? Или волки съедят? — Чен продолжал улыбаться.
Весело ему!
Конечно, как тут не веселиться — Маруся его с того света вытащила.
Интересно, почему ящерка спасла китайца, а вот Илью лечить отказалась? Впрочем, это все опять вопросы. Бестолковые вопросы, от которых нет никакой пользы. Надо бежать. Ее ждет Оракул.