Я стоял, и растерянно смотрел то вслед убегающему Зёзику, то на побледневшую от волнения Нюру.
Пауза затягивалась. В толпе крестьян послышались шепотки.
Ситуацию надо было спасать — я схватил баян и, как сумел, заиграл первый попавшийся более-менее бравурный мотивчик, который только смог вспомнить.
Нюра и Жоржик хоть и выглядели слегка удивлёнными, но с честью исполнили танец, затем Люся Пересветова спела злую песенку посрамлённого попа, затем Нюра и Жоржик речитативом продекламировали победные куплеты и на этом представление закончилось.
Селяне были довольны, многие подходили, жали Жоржу руку, одобрительно кивали Нюре и Люсе. Вскоре появился взволнованный Зёзик.
Он подошел к нашим и сказал:
— Ребята, извините, я все представление вам запорол. Живот так прихватило, что пришлось бежать в кусты. Не надо было мне вчерашнее молоко допивать.
— В каком смысле запорол? — удивилась Нюра. — Всё нормально же станцевали.
— Без музыки только…
Я про себя хмыкнул. Сцена была сделана на высоких сваях и оттуда им не было видно, кто играл внизу.
— Как без музыки? Ты о чем? Музыка же была, — захлопала глазами Нюра. — Только другая.
— Это не я играл, — развёл руками Зёзик.
— Генка, ты, что ли? — повернулась ко мне Люся.
— Вот это да! Вот уж не ожидал от тебя, Капустин, — усмехнулся Жорж и крепко тряхнул меня за плечи.
— Зёзику стало плохо, он убежал, надо было спасать ситуацию, — скромно пояснил я, — что-то такое вспомнил, ну и сбацал более-менее подходящее.
— Более-менее подходящее, говоришь? — хмыкнула Нюра и повернулась к остальным, — а ничего, товарищи, что он «Либертанго» Пьяцоллы соло сыграл, причем без единой ошибки!
— Да ладно! — выдохнула изумлённая Люся.
— Я точно говорю! Всё-таки я полтора курса консерватории закончила!
Глядя на их вытаращенные глаза, я понял, что с Пьяцоллой я прокололся капитально.
Обратный путь пришлось отбиваться от вопросов агитбригадовцев, которые пристали, как смола, мол, откуда я так играть умею.