Агитбригада

— Я воздержалась, — пролепетала Клара и бросила на меня извиняющийся взгляд.

— Тебе повезло, Капустин, — сказал Гудков. — Товарищи в тебя поверили. Они не считают тебя совсем уж конченным человеком. В этот раз тебе повезло. Так что, когда ещё захочешь что-то украсть — подумай, что лимит доверия коллектива ты уже почти до дна испытал. Наказание будем назначать тебе в рабочем порядке. На этом всё, товарищи. Давайте расходиться. Завтра у нас большой антирелигиозный лекторий и атеистический водевиль. Так что всем нужно хорошо отдохнуть.

Гудков закрыл собрание.

Мне слова так и не дали…

Поэтому я пошел в дом, где жил Гудков. Предстоял разговор.

Против обыкновения в избе было сильно накурено. Обычно мужики курили во дворе. Макар Гудков сидел в своей любимой позе за столом, склонившись над шахматной доской. Он был хмур и мрачен. На мой визит он демонстративно не обратил никакого внимания.

Как обычно, он играл сам с собой, и, очевидно, сам себе проигрывал.

Я подошёл к столу и покашлял, пытаясь привлечь внимание. Разговор предстоял непростой.

Енох, который паровозиком скользил за мной, подплыл к столу и уставился на доску.

— Чего опять надо? — мрачно сказал Макар, не отводя взгляд от шахмат.

— Я по поводу всей этой ситуации… — начал было я.

— И даже не проси и не доказывай ничего! — вызверился Гудков, — понаразводили тут дамских нервов! Контра!

Он ругался и обличал минут пять, я стоял и молча слушал.

— Всё-таки ты выбрал сторону Зубатова, — с горечью сказал я. Было неприятно. — Поверил ему даже без доказательств.

— Я Виктора знаю уже три года! — запальчиво воскликнул Гудков, — а ты кто такой? Сопляк! Пришел сюда два дня как, и уже свои порядки тут устраивать начал! Не бывать этому! Коллектив такого не допустит!

— Это твоё последнее слово? — зло прищурившись, тихо спросил я.

— Иди отсюда, а то сейчас по шее дам! — рявкнул Гудков.

Енох ткнул пальцем на фигуру и, хитро подмигнув, показал на пустую клетку доски.

Повинуясь порыву, я двумя пальцами взял белого ферзя и переставил его на клетку ж7:

— Шах и мат! — процедил сквозь зубы я и вышел во двор.