– Ви, может, и хорошо, что ты спишь. Хотя бы так я могу высказать все, что о тебе думаю. – Гард, а говорил именно он, выдохнул: – Ви, ты загадочна, порою сложна настолько, что недоказуемая теорема структур по сравнению с твоей логикой – детский лепет. Ты не терпишь, когда тебе переходят дорогу или толкают под руку. За это можешь проклясть в сердцах так, что ни один архимаг не возьмется снять это проклятие. Ради достижения цели ты способна на все и даже больше. Я уверен, что ты легко можешь отправиться в полнолуние на кладбище добывать ногти с руки мертвеца (а если тот восстанет, хладнокровно упокоишь его принесенной лопатой) для декокта, не испугаешься демона в пентаграмме, но боишься довериться и открыться. Уверен, что твоей красотой, как внешней, так и внутренней, наверняка пленяются и короли, и рыцари, и даже нечисть. Во всяком случае, один глупый дракон уже точно попал… И резонанс здесь ни при чем.
Я почувствовала, как его губы, мазнув по моей скуле, нашли мои. Сердце пропустило удар. Нежность и сдерживаемая страсть – я чувствовала их всем своим существом. Гард целовал меня так, как никто и никогда. Хотелось ответить, забыться, утонуть в поцелуе. Но вместо всего этого я улыбнулась и, приоткрыв глаза, выдохнула в губы Гарду:
– А ты харизматичный диктатор. Узурпатор на полставки. Казначей, берегущий свое злато. Одним словом – образцовый дракон. Ты способен убедить кого угодно в чем угодно. Даже в том, что драконье дыхание отлично лечит ревматизм, если оплачено полновесным мешочком золота.
Гард опешил, а я продолжила. То ли во мне ярилась ведьма, которую этот гад крылатый так хорошо изучил и выдал ей полную характеристику, то ли просто мой язык решил, что раз хозяйка слаба, то ему все дозволено… Но остановиться я не могла:
– Ты способен забивать гвозди своим интеллектом. Порою благороден донельзя. Любишь заботу, понимание и свободные уши. Но еще больше – подношения. Берешь взятки борщами, баранами, золотом, изумрудами и наверняка еще и девственницами. В общем, любым ходовым товаром, который можно припрятать в своей пещере или употребить с пользой. Порою упрям, но всегда сообразителен.
– Ви, ты невыносима!
– Стараюсь в меру сил и возможностей.
Наш диалог, когда между лицами – лишь ладонь, а здоровое накачанное тело дракона нависло над бедной лежащей мной, был далек от норм этикета. Но на этот самый этикет больше драконов плевали разве что ведьмы.
– А ведь ты была практически идеальной. Лежала, молчала, спала…
– Как Энпатыр Медная Кирка в своей новой усыпальнице? – ехидно добавила я. – Кстати, а что с моими рисунками? И с пластиной?
Последние вопросы задавала, примерно представляя ответ: все сгорело. Но Гард меня удивил.
– Ты про свой реферат? Он сдан. Я лично передал твои рисунки магистру Фабиусу. Кстати, и саркофаг вернул. Только не в храм, а потомку архимага. К слову, все тот же досточтимый магистр Фабиус оказался прапрапра- и так двадцать три раза внуком славного Энпатыра Медная Кирка. А я-то все думал, отчего этот старикан каждому курсу обязательно задает что-то по этому несчастному покойнику…
– А как же ты вернул саркофаг, он же вроде бы остался в городе? – Я решительно ничего не понимала.
– Очень просто. Написал своему знакомому, и тот за умеренную плату согласился доставить покойного вместе с его ложем к дверям дома Фабиуса. Посыльный даже не поленился от себя послание чиркнуть. Дескать, извините, вышла ошибочка, и мы нечаянно своровали вашего дедушку. Возвращаем в целости и сохранности. Над ним никто не надругался.
– Слушай, а твой знакомый… Он точно светлый?
Вопрос был закономерным, потому как если бы я возвращала подобный «презент», то наверняка написала бы подобное.
Гард усмехнулся:
– Он почти светлый. Этот тот самый целитель, что лечил тебя. Он был единственным лекарем, которого я знал, кто хотя бы немного знаком с темными ритуалами. Раз уж к обычным целителям тебе нельзя.
– Он и тебя лечил? – догадалась я.
– Да, сшивал, – признался дракон. – После некоторых боев я был не совсем целым, хотя и выходил победителем.