— Я хотела быть счастливой! — Единственное, что я могла сказать в свое оправдание.
— И для этого надо было будить меня таким зверским образом? Я за одно мгновение все семь лет в академии прочувствовал. Все семь лет и наставника Пеймкира, который каждое утро начинал с этой фразы, а потом выгонял на мороз: бегать, нырять в проруби и драться. Некоторые после подобных тренировок собственные легкие выплевывали… Не буди меня больше так… — доносился голос темного через закрытую дверь ванной. — Разве нельзя ласково? Поцеловать, например.
— Я ласково саданула тебя по ребрам. Ты ласково выкрутил мне руку и не проснулся.
— Не помню такого, а значит, этого и не было, — возразил темный с поистине мужской логикой.
— Еще как было, — мстительно заверила я, выходя из комнаты уединения.
— Ведьма, — беззлобно констатировал темный.
— Стараюсь, — скромно ответила я.
Кроме утреннего происшествия, день больше ничем не был примечателен. Я штудировала историю, этикет, географию. А вот вечер…
Я стояла у окна и ждала Деймона едва ли не до полуночи. Собакен тоскливо взирал то на меня, то на луну. Я уже испугалась, не случилось ли чего, когда в дверь постучал слуга с запиской от Деймона. На сложенном в несколько раз листе было выведено: «Для Кэр». Темный отправил ее через телепортационный камень.
«Я сегодня не приду. Готовься к завтрашнему балу. Заберу тебя завтра вечером».
Если бы что-то стряслось, чернокнижник не стал бы писать. А тут просто ставит в известность, что не ночует дома. Умом я понимала, что Деймон — взрослый здоровый мужчина. Вывод напрашивался сам собой. Да и он не скрывал, что у него есть любовница. Память даже ее имя услужливо подкинула: Айлин. Именно так он назвал ту, которая послала мне грезника.
Всего одна фраза, но стало горько.
Дура. Жила бы себе спокойно, так нет, угораздило влюбиться!
До утра я прогоняла с глаз влагу. Нет, я не плакала. Почти. А потом, высушив слезы, села за туалетный столик наводить красоту. Из комнаты я вышла с ослепительной улыбкой. И весь день вплоть до вечера я сияла, как будто была самой счастливой на свете. Я улыбалась Миле, Эльзе, Ней и Расселу, слугам. А потом — мастерицам, которые одевали меня в невесомое зеленое платье.
Достала из шкатулки колье. Была мысль просто надеть его на шею и гордо продефилировать по залам дворца. Но желание отомстить императору было сильнее обиды. Я ненавидела, когда мной пытались манипулировать. А уж методы его темнейшества…
— Эйта, ты мне нужна! — сказала я громко и уверенно. Словно точно знала: меня услышат.
И вправду белка появилась на подоконнике, заставив с визгом исчезнуть из моей спальни модисток и парикмахеров.
— Ну, чего разоралась, стабильная ты моя?
— Я не разоралась. Просто напомнила о твоем долге. И почему стабильная?
— Она еще спрашивает! — возмутилась белка. — За всю ночь ни одного внятного рыдания.