– Да, похоже, Касселрок не оставляет надежды сделать из тебя приличную темную. Хотя бы внешне.
Я, глядя на тo, что держала Эйта, мрачно прокомментировала:
– Именно поэтому он предложил мне столь неприличный пеньюар?
То, чем трясла пушистая, было именно им. Правда, такого короткого и прозрачно-кружевного я еще не встречала. Да в нем дырок было больше, чем ткани! А что не изрешечено,то из настолько тонкого шелка, что просвечивало!
– Это на твой взгляд халатик неприличный. А вот мужчины наверняка оценят.
– Мужчина должен ценить в женщине душу, ум… – возразила я.
– Вот он и оценит,и признает,и одобрит… – хмыкнула белка. – Особенно два твоих высших образования.
– У меня одно, - возразила я. – Диплом академии имени Кейгу Золотое крыло. С отличием.
– Кхм… – кашлянула белка. - Ди, кажется, мы говорим о разном. Но если ты от этого прелестного пеньюарчика отказываешься… Может, мне одолжишь? – Эйта вскинула заинтересованную мордочку.
– Зачем? – удивилась я.
– Вот сразу видно, что ты новобранец в семейной жизни. - Уже по-свойски сворачивая в лапах прозрачное безобразие (а я ведь ещё не сказала «да»!), пушистая нравоучительно произнесла: – Ди, запомни, если хочешь примерить на плечи подаренную мужем шубку или бриллиантовое колье, сначала лучше надеть пеньюарчик. Потом подойти к супругу, наклониться повыразительнее, обнять…
– Поцеловать… – понимая, к чему клонит белка, добавила я.
– Тю! Можно и не целовать! Главное, найти у него на плече женский волос и устроить скандал. А там уже и требoвать компенсацию за свои моральные страдания.
– А если волос мой же?
– Тут неважно, чей он. Главнoе – красиво сыграть на нервах. Чтобы муж в тонусе и заверениях-извинениях-оправданиях, ты – в расстроенных чувствах и распахнутом обмундировании для нападения. – Она подняла свернутый пеньюар и потрясла им в лапах. - А потом ночь, полная страсти,и утром – колье! – выдала инструкцию Эйта.
Под эти рассуждения белочка и спрятала халатик, растворив его в воздухе. И рядом с ней тут же материализовался махровый халат. Даже на вид длинный, объемный и ни разу не годящийся для соблазнения. Все же Касселрок имел мужской характер и, не иначе как из чувства солидарности, решил больше не подкидывать орудия для промысла подарков.
– Со всей ответственностью заявляю, Ди: ты права – исключительно мужской, противный и неразговорчивый.
Лишь по реплике белки я поняла, что последнюю свою мысль произнесла вслух.
– А ты-то откуда знаешь? - вырвалось у меня.
– Так я же тебе говорю: расследование проводила! Устроила допрос замку.